рассчитывал, что с его помощью ему удастся переубедить Карлсона. Он помахал

кульком перед самым носом Карлсона, чтобы его соблазнить, и сказал не без заднеий

мысли:

— Ты получишь весь этот кулеёк, если полетишь домоий и ляжешь спать.

Но Карлсон отпихнул руку Малыша.

— Фу, до чего же ты противныий! — воскликнул он. — Мне не нужны твои паршивые

карамельки. Не воображаий только, что я хочу их получить!

Он печально скривил рот, отошеёл, забился в дальниий угол и сел на скамеечку.

— Я и не знал, что ты такоий противныий, — сказал он. — Так я не играю.

Малыш пришеёл в отчаяние. Ничего более ужасного, чем «так я не играю», быть не

могло! Малыш тут же попросил прощения и постарался снова развеселить Карлсона,

но ничего не получалось. Карлсон дулся. Он был упрям.

— Ну, я просто не знаю, что ещеё можно сделать, — сказал в конце концов Малыш в

полном отчаянии.

— Я зато знаю, — сказал Карлсон. — Конечно, не наверняка, но вполне возможно,

что я буду играть, если ты сделаешь мне что-нибудь приятное… да, пожалуий, соийдеёт

и кулеёк карамелек.

Малыш сунул ему кулеёк, и Карлсон согласился с ним играть.

— Геий-гоп! — крикнул он. — Ты и представить себе не можешь, что будет! Сеийчас

приготовим всеё, что надо.

«Раз Карлсон останется ночевать, я должен постелить себе на диване», — подумал

Малыш и побежал в комнату Боссе, но Карлсон остановил его. Он сказал, что не

стоит стелить: сегодня ночью всеё равно никто не будет спать.

— Никто, кроме домомучительницы и дядюшки, которые, я надеюсь, будут спать

меёртвым сном, потому что нам придеётся и пошуметь, — пояснил Карлсон.

Дядя Юлиус деийствительно рано отправился в спальню. Он очень устал — он ведь

так плохо спал прошлоий ночью и провеёл потом весь день на ногах. И фрекен Бок

нуждалась в отдыхе после волнениий булочного и блинного «курощения». Она тоже

рано удалилась к себе, вернее, к Бетан в комнату: мама решила, что фрекен Бок на

время их отъезда будет там спать.

Но прежде чем удалиться на покоий, они оба, и дядя Юлиус и фрекен Бок, зашли к

Малышу пожелать ему спокоийноий ночи, а Карлсон, услышав их приближение,

спрятался в шкаф. Он сам счеёл, что так будет умнее.

Дядя Юлиус зевнул и сказал:

— Надеюсь, нас опять посетит гном с красным зонтиком и навеет на всех нас сон.

«Можешь не сомневаться», — подумал Малыш, но вслух сказал:

— Спокоийноий ночи, дядя Юлиус, желаю тебе хорошо выспаться! Спокоийноий ночи,

фрекен Бок!

— И ты сеийчас же ложись. Спокоийноий ночи, Малыш!

И они оба удалились.

Малыш быстро надел пижаму — на всякиий случаий, если фрекен Бок или дядя Юлиус

вдруг вздумают встать посреди ночи и посмотреть, спит ли он.

Малыш и Карлсон решили обождать, пока фрекен Бок и дядя Юлиус не заснут,

поэтому они сели играть в подкидного дурака. Но Карлсон всеё время жульничал и

хотел только выигрывать — «а то я не играю». И Малыш по возможности давал ему

выигрывать, а когда в конце концов тот всеё же раз проиграл, то быстро смешал

карты и сказал:

— Сеийчас нам играть некогда, пора приниматься за дело.

За это время дядя Юлиус и фрекен Бок успели уснуть — гном с зонтиком не нарушал

их покоя. Карлсон долго ходил от одноий двери к другоий, прислушиваясь к их храпу.

— Знаешь, кто лучшиий в мире храпун? А ну-ка, угадаий! — скомандовал Карлсон, а

потом изобразил для Малыша, как храпит дядя Юлиус и как фрекен Бок.

— «Брр-пс-пс» — это дядя Юлиус, а у фрекен Бок храп звучит совсем по-другому:

«Брр-аш, бррр-аш!»

Но тут Карлсону вдруг пришла в голову новая мысль: у него всеё ещеё был большоий

запас карамелек, хотя он и дал одну Малышу и сам съел десяток, значит, необходимо

спрятать кулеёк в какое-нибудь надеёжное место, чтобы не думать о неём, когда придеёт

время деийствовать.

— Понимаешь, ведь мы ждеём воров, — объяснил он. — У вас нет несгораемого

шкафа?