укротитель домомучительниц, ему нечего было бояться.

На этот раз фрекен Бок еще меньше обрадовалась его появлению. Она как раз варила

себе кофе, и Малыш прекрасно понимал, что она собиралась провести в тишине

несколько приятных минут, заедая кофе свежими плюшками. Должно быть, есть

мучное вредно только детям.

Фрекен Бок взглянула на Малыша. Вид у нее был весьма кислый.

— Что тебе надо? — спросила она еще более кислым голосом.

Малыш подумал, что теперь самое время с ней заговорить. Но он решительно не

знал, с чего начать.

— Угадайте, что я буду делать, когда вырасту таким большим, как вы, фрекен Бок? —

сказал он.

И в это мгновение он услышал знакомое слабое жужжание у окна. Но Карлсона не

было видно. Только маленькая пухлая ручка вдруг мелькнула в окне и схватила

плюшку с блюда. Малыш захихикал. Фрекен Бок ничего не заметила.

— Так что же ты будешь делать, когда вырастешь большой? — спросила она

нетерпеливо. Было ясно, что ее это совершенно не интересует. Она только хотела как

можно скорее отделаться от Малыша.

— Нет, сами угадайте! — настаивал Малыш.

И тут он снова увидел, как та же маленькая пухлая ручка взяла еще одну плюшку с

блюда. И Малыш снова хихикнул. Он старался сдержаться, но ничего не получалось.

Оказывается, в нем скопилось очень много смеха, и этот смех неудержимо рвался

наружу. Фрекен Бок с раздражением подумала, что он самый утомительный в мире

мальчик. Принесла же его нелегкая именно теперь, когда она собиралась спокойно

попить кофейку.

— Угадайте, что я буду делать, когда вырасту таким большим, как вы, фрекен Бок? —

повторил Малыш и захихикал пуще прежнего, потому что теперь уже две маленькие

пухленькие ручки утащили с блюда несколько оставшихся плюшек.

— Мне некогда стоять здесь с тобой и выслушивать твои глупости, — сказала

фрекен Бок. — И я не собираюсь ломать себе голову над тем, что ты будешь делать,

когда вырастешь большой. Но пока ты еще маленький, изволь слушаться и поэтому

сейчас же уходи из кухни и учи уроки.

— Да, само собой, — сказал Малыш и так расхохотался, что ему пришлось даже

прислониться к двери. — Но когда я вырасту такой большой, как вы, фрекен Бок, я

буду все время ворчать, уж это точно.

Фрекен Бок изменилась в лице, казалось, она сейчас накинется на Малыша, но тут с

улицы донесся какой-то странный звук, похожий на мычание. Она стремительно

обернулась и обнаружила, что плюшек на блюде не было.

Фрекен Бок завопила в голос:

— О боже, куда девались мои плюшки?

Она кинулась к подоконнику. Может, она надеялась увидеть, как удирает вор, сжимая

в охапке сдобные плюшки. Но ведь семья Свантесон живет на четвертом этаже, а

таких длинноногих воров не бывает, этого даже она не могла не знать.

Фрекен Бок опустилась на стул в полоний растерянности.

— Неужто голуби? — пробормотала она.

— Судя по мычанию, скорее корова, — заметил Малыш. — Какая-нибудь летающая

коровка, которая очень любит плошечки. Вот она их увидела и слизала язычком.

— Не болтай глупости, — буркнула фрекен Бок.

Но тут Малыш снова услышал знакомое жужжание у окна и, чтобы заглушить его и

отвлечь фрекен Бок, запел так громко, как только мог:

Божья коровка,

Полети на небо,

Принеся нам хлеба.

Сушек, плюшек,

Сладеньких ватрушек.

Малыш часто сочинял вместе с мамой стишки и сам понимал, что насчет божьей

коровки, сушек и плюшек они удачно придумали. Но фрекен Бок была другого

мнения.

— Немедленно замолчи! Мне надоели твои глупости! — закричала она.

Как раз в этот момент у окна что-то так звякнуло, что они оба вздрогнули от испуга.

Они обернулись и увидели, что на пустом блюде лежит монетка в пять эре.

Малыш снова захихикал.

— Какая честная коровка, — сказал он сквозь смех. — Она заплатила за плюшки.

Фрекен Бок побагровела от злости.

— Что за идиотская шутка! — заорала она и снова кинулась к окну. — Наверно, это

кто-нибудь из верхней квартиры забавляется тем, что крадет у меня плюшки и

швыряет сюда пятиметровые монетки.