Кристер должен был, по его расчетам, вернуться из школы, он позвонил ему по

телефону и рассказал о скарлатине.

— Я не могу ходить в школу, потому что меня изолировали, понимаешь?

Это звучало очень заманчиво — так считал сам Малыш, и Кристер, видно, тоже так

считал, потому что он даже не сразу нашелся, что ответить.

— Расскажи это Гунилле, — добавил Малыш.

— А тебе не скучно? — спросил Кристер, когда к нему вернулся дар речи.

— Ну что ты! У меня ведь есть… — начал Малыш но тут же осекся.

Он хотел было сказать: «Карл сон», но не сделал этого из-за папы. Правда, прошлой

весной Кристер и Гунилла несколько раз видели Карловна, но это было до того, как

папа сказал, что о нем нельзя говорить ни с кем на свете.

«Может быть, Кристер и Гунилла давно о нем забыли, вот бы хорошо! — думал

Малыш. — Тогда он стал бы моим личным тайным Карлсоном». И Малыш

поторопился попрощаться с Кристером.

— Привет, мне сейчас некогда с тобой разговаривать, — сказал он.

Обедать вдвоем с фрекен Бок было совсем скучно, но зато она приготовила очень

вкусные тефтели. Малыш уплетал за двоих. На сладкое он получил яблочную

запеканку с ванильным соусом. И он подумал, что фрекен Бок, может быть, не так уж

плоха.

«Лучшее, что есть в домомучительнице, — это яблочная запеканка, а лучшее в

яблочной запеканке — это ванильный соус, а лучшее в ванильном соусе — это то,

что я его ем», — думал Малыш.

И все же это был невеселый обед, потому что столько мест за столом пустовало.

Малыш скучал по маме, по папе, по Боссе и по Бетан — по всем вместе и по каждому

отдельно. Нет, обед был совсем невеселый, к тому же фрекен Бок без умолку болтала

о Фриде, которая уже успела изрядно надоесть Малышу.

Но вот наступил вечер. Была ведь осень, и темнело рано. Малыш стоял у окна своей

комнаты, бледный от волнения, и глядел на звезды, мерцавшие над крышами. Он

ждал. Это было хуже, чем сочельник. В сочельник тоже устаешь ждать, но разве это

может сравниться с ожиданием прилета маленького привидения из Вазастана!. Куда

там! Малыш в нетерпении грыз ногти. Он знал, что там, наверху, Карл сон тоже ждет.

Фрекен Бок уже давно сидела на кухне, опустив ноги в таз с водой, — она всегда

подолгу принимает ножные ванны. Но потом она придет к Малышу пожелать ему

спокойнейший ночи, это она обещала. Вот тут-то и надо подать сигнал. И тогда — о боже

праведный, как всегда говорила фрекен Бок, — о боже праведный, до чего же это

было захватывающе!

— Если ее еще долго не будет, я лопну от нетерпения, — пробормотал Малыш.

Но вот она появилась. Прежде всего Малыш увидел в дверях ее большие, чисто

вымытые босые ноги. Малыш затрепетал, как пойманная рыбка, так он испугался,

хотя ждал ее и знал, что она сейчас придет. Фрекен Бок мрачно поглядела на него.

— Почему ты стоишь в пижаме у открытого окна? Немедленно марш в постель!

— Я… я глядел на звезды, — пробормотал Малыш. — А вы, фрекен Бок, не хотите на

них взглянуть?

Это он так схитрил, чтобы заставить ее подойти к окну, а сам тут же незаметно сунул

руку пол занавеску, за которой был спрятан шнур, и дернул его изо всех сил. Он

услышал, как на крыше зазвенел колокольчик. Фрекен Бок это тоже услышала.

— Где-то там, наверху, звенит колокольчик, — сказала она. — Как странно!

— Да, странно! — согласился Малыш. Но тут у него прямо дух захватило, потому что

от крыши вдруг отделилось и медленно полетело по темному небу небольшое,

белое, круглое привидение. Его полет сопровождался тихой и печальной музыкой.

Да, ошибки быть не могло, заунывные звуки «Плач малютки привидения» огласили

темную, осеннюю ночь.

— Вот… О, гляди, гляди… Боже праведный! — воскликнула фрекен Бок.

Она побелела как полотно, ноги у нее подогнулись и она плюхнулась на стул. А еще

уверяла, что не боится привидении!

Малыш попытался ее успокоить.

— Да, теперь я тоже начинаю верить в привидения, — сказал он. — Но ведь это такое

маленькое, оно не может быть опасным!

Однако фрекен Бок не слушала Малыша. Ее обезумевший взгляд был прикован к