— Никто его не тащил, — сказал Малыш, — он сам прилетал. — Но все же Малыш

встревожился. — Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной?

— Угу… угу, — промычал Карл сон, потому что его рот был набит яблочной

запеканкой, и он не сразу смог заговорить. — Что мне какая-то тина!. Эге-Эге-гей.

Подумаешь! К тому, кто переболел плошечный лихорадкой, никакая зараза не

липнет.

— Нет, все равно нельзя, — сказала фрекен Бок со вздохом.

Карл сон проглотил последнюю тефтельку, облизал пальцы и сказал:

— Что и говорить, в этом доме живут, конечно, впроголодь, но в остальном мне здесь

хорошо. Так что я готов себя здесь тоже изолировать.

— О боже праведный! — воскликнула фрекен Бок. Она поглядела на Карловна, потом

на пустой поднос. — После тебя мало что остается, — сказала она.

Карл сон соскочил на пол и похлопал себя по животу.

— После того, как я поем, остается стол, — сказал он. — Единственное, что остается,

— это стол.

Потом Карл сон нажал свою кнопку, мотор заработал, и Карл сон полетел к

раскрытому окну.

— Привет! — крикнул он. — Теперь вам волей-неволей придется некоторое время

обойтись без меня. Я тороплюсь.

— Привет, Карл сон! — крикнул Малыш. — Тебе в самом деле пора улетать?

— Так скоро? — печально добавила фрекен Бок.

— Да, мне надо поторопиться! — крикнул Карл сон. — А то я опоздаю к ужину.

Привет! — И он улетел

На следующее утро Малыш долго спал. Его разбудил телефонный звонок, и он

побежал в переднюю, чтобы взять трубку. Звонила мама.

— Бедный сынок… О, как это ужасно…

— Что ужасно? — спросил Малыш спросонок.

— Все, что ты пишешь в своем письме. Я так за вас волнуюсь…

— Почему? — спросил Малыш.

— Сам понимаешь, — сказала мама. — Бедный мой мальчик… Завтра утром я приеду

домой.

Малыш обрадовался и приободрился, хотя он так, и не понял, почему мама назвала

его «бедный мой мальчик». Едва Малыш успел снова лечь и задремать, как опять

раздался звонок. Это папа звонил из Лондона.

— Как ты поживаешь? — спросил папа. — Хорошо ли себя ведут Боссе и Бетан?

— Не думаю, — сказал Малыш, — но точно не знаю, потому что они лежат в

эпидемии.

Малыш понял, что папа встревожился от его слов.

— Лежат в эпидемии? Что ты хочешь сказать?

А когда Малыш объяснил, что он хочет сказать, папа повторил мамины слова:

— Бедный мой мальчик… Завтра утром я буду дома.

На этом разговор кончился. Но вскоре опять зазвонил телефон. На этот раз это был

Боссе.

— Можешь передать домомучительнице и ее старенькому доктору, что, хотя они и

воображают себя знатоками, у нас все же не скарлатина. Мы с Бетан завтра вернемся

домоий.

— У вас не тина? — переспросил Малыш.

— Представь себе, нет. Мы просто чем-то объелись, так сказал здешний доктор. От

этого у некоторых тоже бывает сыпь.

— Понятно, типичный случаи плошечной лихорадки, — сказал Малыш.

Но Боссе уже повесил трубку.

Малыш оделся и пошел на кухню, чтобы рассказать фрекен Бок, что его больше не

надо изолировать. Она уже готовила завтрак. В кухне сильно пахло пряностями.

— И я смогу уйти, — сказала фрекен Бок, когда Малыш сообщил ей, что завтра вся

семья будет в сборе. — Вот и хорошо, а то у вас я совсем испорчу себе нервы.

Она бешено что-то мешала в кастрюле, стоящей на плите. Оказалось, там варился

какой-то густой мясной соус, и она заправляла его солью, перцем и какими-то

травами.

— Вот видишь, — сказала она, — его надо посолить, и поперчить как следует, да

поварить подольше, только тогда он вкусный. — Потом она с тревогой посмотрела

на Малыша. — Как ты думаешь, этот ужасный Карлсон сегодня опять прилетит? Так

хотелось бы спокойно провести последние часы в вашем доме.

Прежде чем Малыш успел ответить, за окном послышалась веселая песенка, которую

кто-то пел во весь голос:

Солнце, солнце,

Загляни в оконце!

На подоконнике снова сидел Карл сон.

— Привет! Вот оно, ваше солнце, можете не волноваться.