– Готовьтесь! – прокричал Гриша из форточки.

Я чуть обратно домой не убежала.

– Готовьтесь, скоро воду отключат. На три часа, – уточнил Гриша.

– Вот придурок, – тихо выругалась я, хотя так не думала.

Избавившись от пакета, Панк пробормотал «У кошки – восемь жизней за спиной, последняя – девятая – в помойке».

У Вовы мне стало спокойнее. Наверное, так чувствовали себя крестьяне, удравшие от врагов в крепость феодала.

– Беззащитная. Уязвимая. Дошедшая до дурки от страха, – подытожил Вова, выслушав обстоятельный рассказ Панка.

– Ничего она не трусливая. Помнишь, как я с ней познакомился? Мы тогда еще про Россию думали.

По виду Панка я сразу поняла, он будет сейчас нести всякую фигню, лишь бы отвлечь меня от листовок и дохлой кошки. Так оно и оказалось.

– Я хорошо тот разговор помню. Она тогда власть глистами обозвала, и про корову, у которой вымя оторвали, но доить не перестали – тоже понравилось. А я представляю нашу родину исключительно в виде юной женщины, – Панк стыдливо скрылся за занавеской и закопошился там как моль-переросток, – А правительство в виде двух. Нет! Трех мужиков, которые ее, нашу родину, трахают. А в это время, их приспешники, вырывают зубами из ее юного упругого тела, куски мяса. И кровь течет по их мордам.

Панк выглянул с другого края занавески и громко чихнул, издав почти собачий лай с примесью отчаянного вопля апачей. Он всегда так многогласно чихает. Даже голуби с крыши валятся, если дремали.

– Как-то порнографически ты нашу родину изобразил, – засомневался Вова, – Групповой секс с каннибализмом в придачу. Хотя в этом что-то есть. Пока одни удовольствие получают, другие ее до скелета обгладывают.

Вовино воображение рисовало красочные картинки. Никакого отношения не имеющие к родине и правительству.

– Молодое сочное тело, в которое вонзаются зубы… ну, в общем, как-то так, – посмотрев на меня, закруглился Панк.

– Про глистов тоже было ничего. Еще лучше про молоко из оторванного вымени.

– Не нравится – сам придумывай! – если Панк решил психануть, его уже не остановишь, – Вот я расскажу Николаю Копейкину, он вмиг картину нарисует! Он мне еще спасибо скажет. Он мне даже нальет. А ты – иди ты со своими глистами! И вымя свое тоже себе оставь! Копейкин глистатую корову с оторванным выменем ни за что писать не станет! Он – гений! Ты видел его шедевр – «Мать – это святое»?

Кто такой Копейкин я знать не могла и, скорее всего, никогда не узнаю. Но возможность нарисовать картину, придуманную Панком, меня поразила.

Вова вовлекся в дебаты и на пару минут совсем забыл обо мне.

– Ты тут мне совсем мозг запудрил. А самое страшное знаешь что? Что они хотят, чтоб мы думали как они, мечтали стать такими как они, чтоб мы из кожи вон лезли, чтоб на них стать похожими.

– Я тоже – гений! – вдруг заявил Панк и загрустил.

– Ты – пустое место, – вдруг окрысился Вова.

– Фигня, природа не терпит пустоты, – беззаботно ответил Панк.

– В твоем случае потерпела. И вообще – если ты гений, значит пиво тебе не нужно. Гений – это дух, – Вова открыл пакет и в ужасе отшатнулся. – Ты, бздюк немерянный, ты что в дом принес, падла?

От Вовиной ярости даже воздух стал звонким.

– Эээ, кажется, я пакеты перепутал. Щас поменяю. Я мигом.

Намылив руки, Вова долго отмывал их с непонятной злобой. Словно отпечатки пальцев хотел стереть.

– Совсем сдурели. Дохлятину в дом принесли.

– Зато без ярко-зеленого табурета, – хихикнула я.

– Причем здесь табурет? – психанул Вова, напрочь забыв про признаки отравления крысиным ядом.

– Ну, ее же сначала отравили. Наверное.

– Это вряд ли. Насколько я понял, ей шею свернули. Хотя это весьма проблематичное мероприятие. Кошки верткие.

Я не стала выяснять, откуда у Вовы такое познание в отношении умерщвления кошек.

– Ну и народ тут живет! – радостно сообщил Панк, – Еду не сперли. А кошку я поглубже закопал. Никто не отроет.

На пол упал шуршащий пакет с едой.

– И ты думаешь, что теперь это можно есть? – Вова воззрился на него как на мусор.

– С каких это пор ты стал такой брезгливый? Не узнаю тебя, брат. Еда нетронутая. Она, можно сказать, только что из кафешки за углом. Свежачок, в отличие от кошки. А кафешка вполне цивильная. Там такие девочки работают – богини.

Я знала, про какое кафе он говорит. Сама туда захожу. Изредка. Там дорого очень. Интересно, откуда у Панка деньги?

– Иди, мойся, помоечник, – высказался Вова и полез в пакет.