Лемеш Юля
Шрифт:
Три звонка оповестили о приходе Панка. А потом он хотел сам открыть дверь, но я на засов заперлась. Пришлось самой открывать. Панк зарычал как волк и выставил руки с кривыми пальцами, словно хотел меня сцапать.
– Чтоб тебя черепаха за попу укусила! Ты как говно между пальцев выскальзываешь. Наручниками что ли тебя приковать к себе? Так тогда в сортир с удовольствием не сходишь.
– Я вместо удовольствия буду! А че ты орешь то?
– Тебе что было сказано? А? Вернуться и пулей к Вове.
– У меня вот, – я ему показала салфетку.
– Месячные что ли начались?
– Ну, ты совсем дурак! Иди ты… к Вове! У меня кровь из носа текла!
Мы посмотрели друг на друга и вдруг начали смеяться. Нам и, правда, смешно было. И еще смешнее стало, когда Панк снял с головы гопницкую кепку и сверкнул лисиной. Он побрился до зеркального блеска. Я даже не предполагала, что можно быть настолько идеально выбритым.
– Дай потрогать!
В прикосновении к бритой коже было что-то странное, чувственное и совсем не противное. А еще кожа приятно пахла. Каким-то дорогим снадобьем для протирания бритых черепов.
– Нравится?
– Еще бы! Ты классно выглядишь! Как в купальной шапочке. Ну, сам посмотри – ты загорелый, а голова белая. А тебе не жалко газона?
– Немного. Но чего только не сделаешь, чтоб порадовать такую бестолочь…
С какого-то перепугу я на радостях вцепилась ему в уши. Мне казалось, что я крепко за них ухватилась, но Панк начал выпрямляться, руки скользнули и очутились на его плечах. Теперь я висела на нем, глядя прямо в глаза. Он меня под попу держал. А потом отпустил и мне грустно стало.
Телефонный звонок спугнул настроение.
– Никакого порядка. Анархия и хаос. Рулет картофельный с мясом и луком. Стынет. А вас где-то черти носят.
Вова стоял у окна и грозил нам кулаком. Но мы успели проверить капкан – пока пустой еще, но страшный как пасть крокодила.
Парижские моды.
– Платье блуза плиссе из муслина – де – леня помпадур серизовые ленты… Дачный туалет, туалет для прогулки… платье пренсес из сюра пекине с зелеными полосами по зеленому фону. Фи, какая безвкусица. Не стану читать. О, передничек для девочки. Ну, уж это они испоганить никак не могли. Из синЯго перкаля с белыми полосками. Как мило. Внизу передничек оканчивается широким рубцом, с белым кантом на верху (раздельно пишут, сволочи) и с белыми депассами внизу. Какой кошмар.
Но вид у Панка был предовольный. Гравюры были все как на подбор красивые. Скромные изящные девушки и дамы выглядели как королевы, за которых каждый мужчина готов отдать жизнь и кошелек.
Глава 16. Полная хыбла
Вид облысевшего Панка ввел Вову в состояние ступора. Вова был в шоке. Нам пришлось его обойти, чтоб попасть внутрь квартиры.
– Наци? Гопота? Менты? – так и не заперев дверь, спросил Вова.
Стоял столбом и не шевелился. Как баран перед новыми воротами.
Мы, держась за руки, рассматривали его могучую взмокшую спину. Я смотрела на Панка, надеясь, что хоть он понимается смысл Вовиного бреда.
– Неа, я сам, – Панк слегка покраснел.
– Сам, значит, – в Вовином тоне крылось много чего для меня неясного.
– Сам. Вот захотелось, и побрился, – быстро заговорил Панк, словно опасаясь новых Вовиных вопросов. – А ты думал, что как тогда?
Панк посмотрел на меня и пояснил:
– Меня и ножом брили, и поджигать пытались. Но тогда я мелкий был. Доходной такой – как дистрофик. Теперь меня если только вчетвером заломать можно.
– Значит, сам, – утверждающе заключил Вова, закрыл дверь и медленно обернулся.
Панк нервно сжимал мою руку, почти больно было. Не зная, как его успокоить, я с самой счастливой улыбкой сообщила:
– Мне нравится. Очень. Правда-правда, – и добавила, сама не знаю почему, – Укуси мою косуху.
На лице Вовы мелькнуло удивление, сменившееся дикой радостью.
– А ты хоть знаешь, что это значит?
Я отрицательно замотала головой, Панк хихикнул. Вова смилостивился и объяснил, что кожу косухи лучше всего смазывать касторовым маслом.
– Это сильное слабительное, – уточнил Панк, решив, что теперь Вова сменит гнев на милость.
– Что? Косуха? – мое искреннее изумление всех развеселило.
– Да нет, касторка.
Но веселье длилось недолго. Вова перевел тяжелый взор зубробизона с лысины Панка на меня и подытожил:
– Все дело в бабах.
Понятное дело – вину за погибших хаер свалили на меня. Ну и пусть, мне не жалко.
– Пошли, что ли есть, – на кухне стояло блюдо, по-старушечьи прикрытое хлопковым полотенцем.