Велисарий ответил:

–  Лично я не против, но не будет ли злиться василиса?

–  От неё всего можно ожидать. А тем более, что она меня ненавидит. Если б не защита его величества, гнить бы мне давно в каком-нибудь отдалённом монастыре.

–  Знаешь, что, - предложил военный, - а давай поступим следующим образом: до похода в Италию проведём не свадьбу, а всего лишь помолвку. Так сказать, с испытательным сроком в год. Если молодые к следующему лету не поссорятся (и родители тоже!), можно обвенчать.

У Каппадокийца заблестели глаза:

–  Просто гениально! Это лучший выход. Как в старинной пословице: волки сыты и овцы целы.

–  Значит, по рукам.

Фотий согласился с лёгким сердцем: мало ли событий произойдёт за двенадцать месяцев! Да ещё при том, что они едут на войну. Вот когда вернутся - видно будет. Разорвать помолвку много легче, чем законные узы брака. Время, как говорится, покажет!

Торжества провели за четыре дня до отплытия. Гости и родня собрались во дворце Иоанна: особняк стоял севернее Акрополя, возле церкви Святого Дмитрия, посреди огромного цветущего сада. Пиршественный зал в этот раз вместил и мужчин, и женщин, но они возлежали отдельно - сильный пол, так сказать, в «партере», слабый - на «галёрке»; только молодые сидели посредине на троне, пить и есть им не полагалось.

Рассмотрев невесту, Фотий повеселел: девушка выглядела лучше, чем ему казалось когда-то; слава Богу, мало что взяла от отца - носик милый, губы не такие здоровые, пальчики изящные. Без конца краснела и все время отводила глаза, словно опасалась пересечься с женихом взглядом. Он, когда совсем успокоился, сделал первую попытку завязать разговор:

–  Скоро отплываем в Италию.

Евфимия утвердительно наклонила голову:

–  Да, мне папенька давеча рассказывал…

–  Буду во главе конного отряда.

–  Конным, верно, легче, чем пешим?

–  Это уж зависит от ситуации. Раньше я сражался в пехоте, но потом овладел верховой ездой в совершенстве.

Дочка Иоанна всё-таки решилась и тревожно посмотрела на будущего мужа:

–  Но ведь вы не погибнете, Фотий?

Молодому человеку сделалось приятно: и вообще от вопроса (значит, он ей не безразличен!), и от собственного имени, ненароком слетевшего с этих нежных уст. Улыбнулся и произнёс:

–  Может, и погибну. На войне всякое случается.

Наречённая искренне воскликнула:

–  Ах, прошу, умоляю, не пугайте меня, пожалуйста!

Тот пожал плечами:

–  Будто вы не знаете, что такое война!

–  Представляю, конечно, но в какой-то дымке, чисто умозрительно… В нашем доме нет мужчин-военных. И теперь… со всей очевидностью… Разве вам не страшно?

Прежде чем ответить, несколько мгновений подумал.

–  Раньше было страшно. А теперь в основном привык. Накануне не по себе, а включившись в общее дело, как-то забываешь о вчерашних тревогах.

Вёз конца волноваться вредно - паникёрам не место в армии.

Девушка сказала чуть слышно:

–  Постарайтесь не рисковать попусту.

Он спросил:

–  Значит, огорчитесь, если меня не станет?

Взглядом упрекнула его:

–  Разумеется, огорчусь, буду горько плакать. Сами понимаете. Мы ведь не чужие теперь. всё-таки жених и невеста.
– Тяжело вздохнула.
– И молиться Пресвятой Богородице каждодневно буду за вас.

На душе у Фотия разлилось такое тепло, что ему без труда далась следующая фраза:

–  Я в Италии напишу вам письмо и затем передам с оказией.

–  Чрезвычайно обрадуюсь. И отвечу незамедлительно.

Гости поднимали кубки за молодых. Велисарий, лёжа голова к голове с Иоанном, говорил, что надеется на молниеносный удар по врагу:

–  Думаю, кампания завершится быстрее, чем в Африке. Разница большая: там вандалы и мавры, зачастую подозрительно относящиеся к ромеям, здесь наоборот - население ждёт прихода византийского войска и конца владычества готов. Мы сметём неприятеля без больших потерь.

Но Каппадокиец отзывался не столь оптимистично:

–  Дай-то Бог, дай-то Бог, но боюсь, война встанет нам недёшево. Италийцы к эллинам и варварам относились всегда по-разному, так что повсеместной поддержки можете не ждать. А тем более, Папа Агапит - ставленник Теодата и не хочет военных действий.

Лис парировал:

–  Папа в Константинополе и не может влиять на события прямо. Он фактически у нас под арестом. Если надо, император его сместит и посадит своего человека - Вигилия.