Белорусские поэты (XIX - начала XX века)
вернуться

Богданович Максим Адамович
Шрифт:
Не горит ни в час смерканья, ни глубокой темной ночью Драгоценный камень, Но лишь ясный день настанет — и красой чарует очи, Манит дивный пламень. Упадет луч солнца жаркий на шлифованные грани — Блеск польется дивный, Всюду радужные искры рассыпать тот камень станет Ярко, переливно. Так вот в сумрачные ночи темным кажется народ мой, Бедный и несчастный; Но лишь встанет в небе солнце — и проснется дух народный И засветит ясно! <1911>

«Солнце пило воду из криниц холодных…»

Солнце пило воду из криниц холодных, Будто пар, тянуло солнце воду ввысь; По лучам взлетели капли в поднебесье, Тучами по небу вольно понеслись. Вдаль они несутся, и летят под ними Рощи и болота, нивы и луга. Что же там сверкает? То не ты ль, сестрица, То не ты ли льешься серебром, река? Загремели гулко радостные громы, И далеко буйный ветер их разнес. И к реке родимой ринулися тучи И слилися с нею ливнем капель-слез. Между 1909 и 1912

«Ой, зачем я стал поэтом…»

Ой, зачем я стал поэтом В нашей бедной стороне? Грудь болит, и сердце вянет, Только нет покоя мне: Разум вечно полон мыслей, Из души бьет чувств струя, — Может, кровь за ними хлынет, Отдохну тогда лишь я. Между 1909 и 1912

«Давно уж телом я хвораю…»

Давно уж телом я хвораю И слаб душой, — Одна надежда не стихает На край родной! В родном краю течет криница С живой водой. Там с горем я могу проститься, С большой бедой. Когда ж умру я, свет покину,— Не плачу я! Не будешь тяжкою ты сыну, Земля моя. Мне даст приют она, родная, И в ней, сырой, Навеки грудь моя больная Найдет покой. 1912

«Когда Геракл поверг к стопам своим Антея…»

Когда Геракл поверг к стопам своим Антея — Под ветром колос так склоняется в пыли,— В грудь сына силы вновь вдохнула матерь Гея. И вот, могуч как дуб и прежнего сильнее, Воспрянул снова он и поднялся с земли. Я, жизнью сломанный, в преддверии могилы, Приник к тебе, земля родимая моя, И бодрость ты влила в слабеющие жилы, Ты пробудила вновь души дремавшей силы,— И жалоб с той поры не знаю больше я. Июнь 1910

«Бледный, хилый, всё ж люблю я…»

Бледный, хилый, всё ж люблю я Твой и мудрый, и кипучий стих, Анакреон! Стих твой в жилах кровь волнует, В нем струею жизнь играет, веет хмелем он. Стих такой как дар природы — Виноградное густое, темное вино: Дни идут, проходят годы, Но становится всё крепче, всё хмельней оно! <1910>

«Живешь не вечно, человек…»

…passe sans laisser m^eme son ombre sur le mur.

V. Hugo [87]
Живешь не вечно, человек, Так проживи в минуту век, Чтоб волновалось не в тиши,— Чтоб морем бытие текло, Чтоб чувство через край души Не раз, не два пошло! Живи и в жизни цельным будь, Чтобы весь мир вместила грудь,— И в напряженьи полноты Стремительного бытия Сойдешь без боли тихо ты В долину забытья. <1911>

87

…проходит, не оставив даже своей тени на стене. В. Гюго (франц.). — Ред.

«Мудрого слова…»

Мудрого слова Мед золотистый, Полные соты С детства мне любы. Только не меньше Сердцу по нраву Мед своим хмелем Светлым и тонким. <1911>

«Где вы, лесов, полей цветы?..»

Где вы, лесов, полей цветы? Вас холод загубил! К чему ж алмазные цветы Он на стекле взрастил? Не воротить, не разбудить Былого чувства им, Как мне вовек не оживить Его стихом своим. <1911>

«Если в раковину темную жемчужницы…»

Если в раковину темную жемчужницы Попадет песчинка хоть одна, Перлом станет там со временем она. Если в душу западет мне и закружится Темный, грубый сколок бытия, В перл преобразит его душа моя. Между 1909 и 1912

«Свеча блестящая сияет…»

Свеча блестящая сияет, Горит, чтоб расступилась мгла; В ее огне — краса живая, Она пригожа и светла. А мотылек дрожит от боли, Он привлечен из мглы огнем, Он ринулся в огонь без воли И смерть свою находит в нем. Свеча горит и тает. Льется За каплей капля, как роса, А мотылек уже не бьется: Тебе как жертва он, краса! Между 1909 и 1912