Амин оглянулся на дрожащего мальчика.

– Он остаётся.

Валид фыркнул, вскинул голову.

– Отлично. Тогда я ухожу.

И, развернувшись, спокойно пошёл к двери.

– Куда?
– отмер Амин, бросившись следом.
– Валид! Стой!

Но на палубе мальчика уже не было.

– Вот несносный шайтан!
– выругался юноша, бросаясь обратно в каюту.
– Насим! Успокойся! Сиди здесь и жди меня. К утру вернусь.

И, не дождавшись ответа, выбежал вон.

***

В самой дорогой чайхане Йялы сегодня было очень шумно и очень людно. Хозяин и слуги с ног сбились расставлять на столах кувшины с молодым вином и чашечки с кофе.

А гости - от начальника стражи в украшенных серебряной эмалью доспехах до богатого торговца-бедуина с двадцатью верблюдами у входа, - все смотрели на свободный участок у стены, где обычно танцевали приглашённые танцовщицы.

Танцевали и сейчас. Танцевала. Одна танцовщица - в простенькой, даже не расшитой блестящими нитками галабее. Но никто и не смотрел на её одежду. Глядели на лицо - совершенней, чем у изображений Аллат. На чудесные длинные волосы. На изгибы тела, угадывающегося под галабеей.

Прелестница танцевала - с наслаждением закрыв глаза, подбрасывала волосы, вызывая вздох восхищения у всех смотрящих на неё мужчин. Призывно хлопала в ладоши и топала изящной обнажённой ножкой…

Ускорялась музыка, быстрее становился танец. Грациозно изогнувшись, девушка песчаной львицей припала к полу, стукнув кулачком, и оттолкнулась, глядя на зрителей завораживающими чёрными глазами.

“Смотрите на меня. Желайте меня. Ибо я есть желание. Невозможно меня не хотеть”, - говорило её тело, её лицо, глаза, поза.

Вот она подалась вперёд, зазывно протянула руку, так, словно хотела вытащить поражённого бедуина к себе в танец…

Бухнули табла, срывая ритм, и на “сцену” пробился светловолосый юноша - тоже в простенькой абае. Недолго думая, не обращая внимания на зашипевшую тигрицей девушку, накинул на неё хиджаб и, когда несколько человек, недовольно ворча, встали, пытаясь загородить дорогу, выдохнул:

– Это моя жена!

Зрители тут же расступились перед ним, глядя, как юноша уносит завёрнутую в покрывало, вырывающуюся красавицу.

– Снисходит же на кого-то милость Аллат, - вздохнул начальник стражи, поводя затёкшим плечом.

– Или Вадда, - откликнулся, переводя дыхание, сидящий рядом бедуин.

“Или шайтана”, - подумал хозяин чайханы, уже успевший вкусить все “прелести” брака.

***

– Что ты творишь?!

– А ты?
– срывая покрывало, проскрипела темноволосая красавица.
– Кто дал тебе право заявлять, что я твоя?! Кто дал тебе право мне приказывать?! Я свободна!

– Свободна-свободна, - сквозь зубы выдохнул Амин.
– Пойдём на корабль.

Красавица зашипела и, глянув на юношу, подалась назад, в тень.

Спустя мгновение Амин понял, почему. Из другой тени к нему по-кошачьи крались ещё три. А двое замерли позади, ожидая.

Рука юноши метнулась к поясу, но даже вытащить джамбию он не успел.

Свистнула плеть, и тонкие кожаные ленты сдавили горло, скрутили руки. Амина прижали к стене. Один за нападающих - с закрытым тёмной тканью лицом - обнажил тонкий изогнутый меч.

Из сумрака глянули чарующе прекрасные глаза. Темноволосая красавица наблюдала, как Амин, хрипя, вырывается. Но держали его крепко.

Не спеша, наёмник с мечом приблизился. Размахнулся.

Прокусывая губы, понимая, что всё - конец, юноша дёрнулся, снова встречаясь с красавицей взглядом. Та наблюдала с маской спокойствия на застывшем лице

Амин видел, как блеснул острый кончик меча, отражая лунный свет. А потом - ярче, есь засветился, как волшебный.

И, похоже, так не должно было быть.

“Тень”, вскрикнув, выронила меч, и тут же раздался неприятный скрипучий голос:

– Оставьте его в покое.

Двое, что ждали позади Амина, выдвинулись вперёд, обнажая мечи.

– Оставьте, - повторила красавица, расправляя руки, точно крылья.

И те засветились сгустками пламени.

– Прочь!

Амин опомнился уже на бегу по дороге, кажется, в порт. Тонкая изящная рука крепко держала его, и у Амина отлегло от сердца.

Девушка остановилась вместе с ним. Обернулась.

И проскрипела:

– Я ненавижу тебя.

– Почему?
– выдохнул Амин, оглядываясь. Но позади было тихо и вроде бы ничто не горело.

Красавица покачала головой и вскинула на Амина блестящие глаза.