Тут ничего не было, кроме дюн и барханов песка, который вобрал в себя все варианты голубого и синего — море, в котором нельзя утонуть, небо, в которое невозможно взлететь.

На самой высокой точке острова кто-то древний соорудил круглую площадку, отмеченную валунами из оплавленного песка, и поставил там белый плоский камень — алтарь.

Аллегри пошел туда. Сначала ему приходилось тащить Омо за собой, но довольно скоро ей это надоело. Она вырвала руку и выпрямилась во весь рост, хотя было видно, что нелегко ей это дается.

— Я иду по своей воле, Ксашик.

— Меня зовут Эль Аллегри, — сказал он.

Омо пошла вперед.

— Вот и хорошо, — Аллегри улыбнулся и вытащил флейту. Больше не было нужды ее скрывать.

Он чувствовал это. Нетерпение. И его собственное, и инструмента.

Сколько времени флейта молчала, совершенно бесполезная, если, конечно, не считать надежды, которую она ему дарила во время путешествия?

Это было неправильно.

Флейты должны петь. По крайней мере, его флейта должна. И будет.

Омо следовала за ним, еще более тихая, бледная и задумчивая, чем в последнее время.

— Сейчас, — Аллегри встал на алтарь, — мы загадаем желания.

Он помолчал. Нимм не говорил, что желание Омо сбудется, но она не должна была подозревать об этом — до самого конца.

— Я — загадаю свое, и ты — свое. Затем надо будет заплатить за его исполнение… песней. Ну? Начинай ты?

— Почему я?

— Я не умею. Пока не умею.

Было в его голосе что-то угрожающее. Девушка отвернулась и рассмотрела песчинки у себя на ладони. Синяя, лазурная… темная-темная. Много разных.

Сердце у нее билось часто-часто, а в голове было только одно желание. Ее мысли стали складываться в песню. В ней не было ни одного слова, но, если бы ее можно было выразить, то она начиналась бы так:

"Я знаю, ты есть в этом мире, как есть синий цвет у моря, у неба, так почему же тебя нет рядом?".

Лодка мягко ткнулась в берег. Винф привстал и тут же провалился в воду — суденышко начало таять, превращаясь в белую пену.

Я успел перепрыгнуть на берег, прежде чем оно исчезло окончательно.

По берегу струился молочно-белый туман. Галька хрустела под ногами.

— Я совсем потерял счет времени, — сказал Винф задумчиво. — Не опоздать бы.

Мы вышли на относительно сухое место.

Я чувствовал себя больным, как будто морская сырость — да, сырость — трудно было назвать свежим ветер, каждый порыв которого приносил с собой едва уловимые запахи гниющих водорослей — так вот, морская сырость словно заполнила меня изнутри, и намного раньше, чем я ступил на этот берег.

Только один человек в мире мог меня вылечить. Но я не мог к ней приблизиться. Да и, наверное, она бы не захотела этого.

Единственным шансом до нее дотянуться была песня моего гелиала, но я ждал того момента, когда смогу оставить Винфа.

Ожидание тяжело давалось, теперь, когда я понимал свою истинную силу.

— Лемт, ты знаешь, твоя кислая рожа мне надоела, — вдруг сказал Винф, даже не оглядываясь. — Если б я знал, что ты таким сопляком будешь, я бы в тот поселок и не сунулся.

Я улыбнулся. Винф снова подкалывал, в попытке доказать себе, что все идет нормально. Только меня уже было не обмануть таким спектаклем — я слишком многое пережил вместе с ойгуром, и знал, что для него такое поведение — это не более чем способ скрыть что-нибудь.

Он почувствовал мой взгляд и обернулся.

— Не беспокойся, Винф, — сказал я. — Все будет хорошо. Как-нибудь.

Он пожал плечами и пошел вперед. Туман огибал его худощавую спину, как вода давно почерневшие корни прибрежного дерева. Тропа стала чуть более ухоженной.

Встало Солнце, сначала подсветив туман теплыми лучами, а затем и вовсе прогнав его. Он уходил медленно, словно нехотя, постепенно обнажая участки каменистой земли, покрытой редкими растениями. Почти все они цвели, как будто не на камнях росли, а на плодородной почве. Словно боялись, что земля каждую секунду может стать совсем непригодной.

Я вдруг почувствовал себя уязвленным этим торжеством жизни. Даже растеньице с одним хилым лепестком старалось как-то цвести, показать этому северному солнцу, что вот он, я, пусть и маленький, но живой, смотрите на меня, любуйтесь мной.