В схожем состоянии Саша пребывала часом ранее, во время операции. Разум как будто затуманен, мыслей как таковых и нет, но руки, тем не менее, делают свою работу уверено, будто ими управляет кто-то другой, не она.

Выйдя из кабинета, Александра остановилась, в растерянности глядя на опустевший больничный коридор, не зная, куда идти и что делать. На плечо её легла чья-то рука, это вторжение вывело девушку из размышлений, заставив вскрикнуть от испуга.

Если бы это был доктор Воробьёв – она бы безнадёжно пропала. Но, к счастью, это оказалась всего лишь Элла. Милая, улыбающаяся Элла, которую Саша в тот момент готова была расцеловать уже потому, что она не Викентий Иннокентьевич.

– Извините, что напугала, – виновато произнесла княжна, очаровательно покраснев. – Вы обещали показать, где можно умыться, чтобы я не выглядела зарёванной чушкой!

На этот раз из Сашиной груди вырвался смешок, непроизвольный и близкий к истеричному, но она поклялась себе держаться. Да, да, конечно. Раковина… в сестринской… скорее туда, подальше от этого кабинета… холодная вода… умыть княжну… умыться самой… отвлечься… уйти в мыслях ото всего этого ужаса…

Папка прожигала сквозь ткань платья, точно была сделана из раскалённого железа, а не из простой бумаги. Саша на всякий случай проверила, крепко ли держится? Не собирается ли выпасть в самый неподходящий момент прямо под ноги Викентию Иннокентьевичу?

– Вот сюда, – сказала она княжне, открыв перед нею дверь. Там сидели те девочки, новенькие медсёстры, и обсуждали в три голоса события сегодняшнего дня. При появлении главной героини они тотчас замолчали, стыдливо потупив очи, и сделали вид, что заняты разбором медицинских инструментов.

Александра подвела Эллу к раковине и придержала её распустившиеся волосы, когда та нагнулась, чтобы умыться. Этот заботливый жест заставил княжну рассмеяться, и она с благодарностью кивнула.

– Вы такая хорошая, Сашенька! – подытожила Караваева, когда дело было сделано. – А теперь ваша очередь. Уж простите, но ваш внешний вид тоже никуда не годится!

Медсёстры тихонько захихикали, а Александра лишь грустно улыбнулась в ответ и послушно умылась холодной водой. Коса её тоже едва ли не свалилась в раковину, и княжна ловко подхватила её, не дав намокнуть. И тотчас же восторженно ахнула:

– Ой, какие у вас волосы мягкие! И красивые-то какие, я только сейчас заметила!

«Давай, ещё и ты назови меня рыжей, для полного-то счастья того и не хватало!» – с тоской подумала Александра, вяло улыбаясь в ответ. Элла достала платочек с красивым вензелем, вытерла им лицо, затем достала ещё один и протянула Александре.

– Благодарю.

– У меня много таких, – по секрету поведала княжна. – Подкладываю в корсаж, чтобы… ну, сами понимаете, фигурой в батеньку пошла, никаких округлостей, плоская, как доска! Приходится хитрить!

Экая самокритичность! Саша вновь улыбнулась и подумала, что для аристократичной княжны Элла что-то уж слишком простодушная и общительная. Ни в какое сравнение ни с Ксенией, ни с Катриной Волконской она не шла. А вот Антона Голицына немного напоминала. Тот тоже бессовестно нарушал правила хорошего тона, делая при этом вид, что ему жутко стыдно собственной бестактности.

Элла смущённо развела руками, а затем рассмеялась и, взяв Александру под руку, увлекла в коридор, подальше от заинтересованно косящихся на них медсестёр.

– Сашенька, вы мой кумир с сегодняшнего дня. Как Онегин, знаете? Или как Печорин… вот всегда мне он нравился, сама не знаю, почему! Впрочем, не о том я говорю! Не знаю, как словами всё это выразить… Я бы хотела… м-м, я бы хотела вас отблагодарить! Вы сегодня спасли жизнь моей маменьке, которая для меня самый дорогой человек! Вы заслуживаете любой награды, какую только попросите.

«Разрешите мне дальше практиковаться в больнице… верните отца… верните Юлию Николаевну… верните мою прежнюю жизнь… верните Юру Селиванова!» – вот что она хотела сказать.

Но всё это было одинаково невозможно. А вещи более материальные, к сожалению, Александру не интересовали. Потому она промолчала.

Элла помялась немного и, переборов смущение, осторожно продолжила:

– Вы знаете, наверное, мой отец один из богатейших людей в стране. Просите что угодно, Саша, и он весь мир к вашим ногам склонит! А я помогу.

– Елизавета Борисовна, дорогая моя, поверьте, я не за награду это делала! – попробовала объяснить Александра, но Элла оказалась весьма понятливой и в объяснениях не нуждалась.

– Конечно, нет! У вас на лице написано, что вы прирождённый врач! Конечно, для вас все равны, и вы с тем же успехом кинулись бы на помощь любой простолюдинке, попавшей в такое же несчастье! Я понимаю! Но поймите и вы, Сашенька, дорогая, я не хочу остаться неблагодарной. Моя мама… вы знаете, как я люблю её? Я бы не пережила, если… ох… – подумав о нехорошем, Элла снова едва ли не разрыдалась, вовремя замолчав и промокнув глаза платочком.