Саша нашла в себе мужество отстраниться, и Мишель, тут же опомнившись от наваждения, поспешно убрал руки с её талии.

– Благодарю, ваше величество, – выговорила она. Слова давались с трудом, голос дрожал от волнения и упрямо не желал слушаться. Саша опустилась на сиденье, забившись в уголок возле окна, и приготовилась к очередному потоку ехидства.

"Сейчас он скажет, что с моей стороны было верхом непочтительности так на него смотреть… и вообще, как я посмела прикоснуться к его царственной персоне?! – Принялась гадать она, по-прежнему неотрывно наблюдая за ним, ловя каждое его движение, когда он садился напротив. – Господи, какой же он красивый! Господи, почему сердце так колотится? Саша, Сашенька, успокойся немедленно, ты же не на операции, чтобы так нервничать!"

Увы, не помогало. Вообще ничего не помогало, а с каждой секундой становилось только хуже, сердце стучало ещё быстрее, словно намеревалось во что бы то ни стало оставить тесную оболочку и, выпорхнув наружу, улететь в небеса.

"Ну давай же… прогони это наваждение… скажи мне какую-нибудь гадость, как ты это умеешь!" – мысленно взывала она к Мишелю, но тот оказался на удивление молчалив. Он вообще ни проронил ни слова, просто сел напротив и стал равнодушно смотреть в окно.

И кто бы только знал, каких усилий стоило ему это равнодушие!

"Ты сошёл с ума, Волконский! Поздравляю, – констатировал он, разглядывая здания и склады железнодорожного вокзала, медленно проплывающие мимо. – Окончательно тронулся, помешался… Господи, ну что она на меня так смотрит?"

Мишель искренне надеялся, что ни одна из эмоций, возымевших над ним власть, не написана на его лице. По крайней мере, он изо всех сил старался скрыть свои чувства, старательно игнорируя её взгляд. Экая беззастенчивая, однако! Ни одна девушка его круга не позволила бы себе вот так неотрывно смотреть на мужчину, это считалось неприличным.

Сказать ей об этом, что ли? Вновь возобновить их извечную словесную дуэль – ведь гораздо проще изображать из себя невыносимого старшего братца, играя по проверенному сценарию, нежели сидеть, как сейчас, в полнейшем молчании, и… нерешительности?

Это его позабавило – когда он, Мишель Волконский, в последний раз был нерешительным в обществе симпатичной барышни? Да ни единого раза в жизни! А было много разных, причём большинство из них принадлежали к самым высшим слоям аристократического общества. Так что же изменилось сейчас?

Почему самая обычная провинциальная девчонка, без громких титулов и многомиллионного состояния за плечами, действовала на него таким странным образом? Ответ напрашивался сам собой, но Мишелю чертовски не понравился, а потому он предпочёл не думать об этом вовсе, чтобы не тревожить душу лишний раз. С ней и так в последнее время творилось нечто странное…

Немного успокоившись, он глубоко вздохнул и, нахмурившись, наконец-то повернулся к Александре, по-прежнему не сводящей с него пристального взгляда.

– Что? – спросил он, постаравшись, однако, чтобы не прозвучало слишком грубо. – И что ты так смотришь, скажи на милость?

– Не знаю, – покаянно произнесла она. – Просто я никак не ожидала, что вы всю дорогу проведёте в молчании и не будете ко мне цепляться!

– Я? Я к тебе цепляюсь? – Мишель чувствовал, что улыбка прокрадывается на его лицо вопреки желанию. – А ты, часом, ничего не перепутала?

– Конечно, нет! – искренне, как будто сама верила в собственные слова, ответила Александра. – Это же вам не даёт покоя наше неожиданное родство! И знаете что, я вас прекрасно понимаю!

– Да ну? Я сейчас сделаю вид, что меня волнует твоё сочувствие!

– А я тогда сделаю вид, что мне и впрямь безгранично жаль вас! Вы, конечно, совершенно невыносимый тип с ужасными манерами и никуда не годным характером, но даже вы не заслужили такого! Это уж слишком, на мой взгляд. Слишком жестоко.

– Ну, жизнь – она такая, – не стал спорить Мишель.

– А как же справедливость?! Я до сих пор не понимаю, почему хорошие люди в конечном итоге всегда страдают – не подумайте, это я не про вас! – а подлецам всегда всё сходит с рук. Это, хм, впрочем, тоже не про вас, скорее про вашего батюшку и мою маму.

– Да нет никакой справедливости. Жизнь довольно несправедливая штука.

– Но это жестоко!

– Зато это правда. Какой смысл тешить себя иллюзиями? Чтобы потом, когда всё в очередной раз случится не по твоему сценарию, убиваться в отчаянии и сетовать на судьбу? Лучше заранее не ждать от неё никаких поблажек. Так проще. Меньше разочарований в конце.

– Вы удивительно рассуждаете для человека, у которого к двадцати трём годам есть всё, о чём он только может мечтать! – с усмешкой сказала Александра, однако укора в её словах не прозвучало.