– То есть, ты блестяще со всем справлялась?

– Не то чтобы блестяще, – не стала приукрашивать Александра. – Иногда что-то не получалось, разумеется. Но у меня были хорошие учителя! Мне, вообще-то, очень в этом повезло: ни отец, ни Викентий Иннокентьевич не давали меня в обиду, любили до безумия, но в работе старались поблажек не делать, однако никогда и не ругали. Как бы там ни было, у меня пока ещё не умерло ни единого пациента, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

И вновь Мишель ничего не сказал ей, лишь еле заметно кивнул, принимая к сведению её слова.

"Когда он молчит, то становится ещё более невыносимым. Съехидничал бы, что ли? Это как-то привычнее!" – подумала Саша, нервно теребя рукав платья. Но Мишель никакого ехидства не демонстрировал, а может, просто не придумал, к чему придраться?

– Ты что, жила с отцом всё время?

Его вопрос прозвучал как-то странно, Александра даже нахмурилась непроизвольно. Да что же это, у них завязалась обычная беседа? Без этих взаимных "о, как вы мне отвратительны!" и "нет, ты отвратительна мне гораздо больше!" Обычная, непринуждённая беседа? Вот с этим вот зазнавшимся самовлюблённым снобом?!

Увы, верилось с трудом.

Сашенька настолько затянула с ответом, что Мишель позволил себе короткий взгляд в её сторону, чтобы убедиться, что она его услышала. Это заставило её моментально спохватиться и вспомнить о своих манерах.

– Ах да. Нет, не всё время, – сбивчиво, путая слова со своими мыслями, ответила она. – Как только он ушёл от матери, я ушла за ним. Мне было тринадцать тогда.

"Стало быть, всё, что говорил о ней Семён – правда", – отметил Мишель мысленно.

– Как это она тебя отпустила?

– А я у неё и не спрашивала, – заверила его Александра, самодовольно улыбнувшись. – Достаточно того, что мы разрешили ей оставить Арсения. Я бы забрала и его, вы не подумайте, что я плохая сестра или что-то в этом роде, но с ним попросту некому было бы заниматься! Отец круглые сутки проводил в больнице, я вместе с ним, когда была не в школе, а оставлять Сеню на гувернантку при живой-то матери это как-то нехорошо! Вот и порешили: ей, так уж и быть, остаётся сын, а дочь – отцу. К тому же мы не держали горничную, папе должен был кто-то готовить. Сам он в этом, хм, не преуспевал. Мужчины вообще на удивление беспомощны в бытовых мелочах! – и снова Сашенька задорно улыбнулась.

Да уж, история далёкая от заурядной. Однако Мишель довольно живо представил её, тринадцатилетнюю, с той же несгибаемой волей, что и сейчас, до такой степени уверенную в собственной правоте, что даже её мать не осмелилась перечить. Но Алёне это было и не с руки. Мишель прекрасно знал, что говорили об этой женщине, и не мог не понимать, что малолетняя дочь под боком могла оказаться совсем некстати, в те моменты, когда она приводила домой своих любовников. Неудивительно, что Саша пошла за отцом. Мишель на её месте тоже ушёл бы.

– А сейчас вы наверняка думаете о том, что жить без горничной в доме абсолютно невозможно, и что это первый показатель нищеты и несостоятельности! – Сашин голос, немного печальный, вывел его из раздумий. – И это меня тоже всегда поражало в аристократах. Пугающая, до нелепого доходящая немощность! Заправить кровать?! Самому?! Да это же сломаться можно от усилий! Подмести пол? Чтобы вывозить в грязи свою дорогую одежду? О-о, боже, какие вы несчастные люди! А ведь в свою очередь считаете несчастными нас!

– Я, помнится, ни слова тебе об этом не сказал, – напомнил Мишель, справедливости ради. Взгляд его был загадочным, в зелёных глазах вновь зажглись весёлые искры. Александра невольно улыбнулась ему.

– Нет, но наверняка подумали об этом! Вот, у вас, например, есть горничная?

– В шестикомнатной квартире? Разумеется, есть. Она заходит раз в два дня, приводит комнаты в божеский вид, получает за это свою плату и благополучно удаляется до следующего раза. Что? Это тоже вызывает твоё порицание? Помилуй, ты же не представляла меня со шваброй и в фартуке, до блеска намывающего паркет?

Саша звонко рассмеялась, попытавшись вообразить себе эту картину, и Мишель засмеялся вместе с ней. Потом не без гордости добавил:

– Что касается всего остального, то я довольно самостоятелен.

– Неужели? – она сделала вид, что не поверила, хотя в глубине души почему-то ни на секунду в нём и не сомневалась. – А готовит вам, должно быть, Ксения Андреевна?

– Ксения? – Мишель вновь рассмеялся. – Сомневаюсь, что она вообще стояла у плиты когда-либо!

– Ах да! – не сдержалась Александра. – Это же не в духе аристократизма!