– Боже мой, нет, – перебил её Мишель, не дав озвучить этой страшной истины. Упаси Боже, чтобы она оказалась его родной сестрой! И теперь уже вовсе не по тем причинам, что были неделю назад – классовое неравенство и так далее… К чёрту неравенство! Она никак не может быть его сестрой, просто потому что… не может! И поэтому что это было бы самым кошмарным извращением из всех – испытывать такое сумасшедшее влечение к собственной единокровной сестре.

Саша, как и Мишель минутой ранее, воспользовалась возможностью получше рассмотреть его под благородным предлогом. Скрестив руки на груди, она наградила Волконского пристальным взглядом, пробежавшимся по его лицу и остановившимся на обнажённой груди, виднеющейся сквозь не до конца застёгнутую рубашку.

– Мы с тобой не слишком-то похожи, – озвучил очевидное Мишель.

– Я могла пойти в Санду, а вы – в Кройтора! – не унималась Саша. – Он наверняка вот именно так и выглядел, как вы! Смуглый, темноволосый, ну прямо вылитый Кройтор!

– У тебя навязчивая идея, чтобы в конце концов я оказался его сыном? Думаешь, это лучше, чем быть сыном Ивана Гордеева?

– Не знаю. Оба хороши, если верить рассказу Рихтера.

– Да не мы это, сестрёнка, не мы, – заверил её Мишель – так, словно знал наверняка.

«Хорошо бы, если хотя бы один из нас не их ребёнок!» – подумала Саша, которая, вообще-то, тоже стыдилась, что её позорным образом тянет к потенциальному брату.

– Вашими бы устами… – пробормотала она, поднимаясь из-за стола. – Я не спросила вас об Адриане. Он рассказал что-нибудь новенькое? Видимо, нет, раз история с кражей ещё и дочери стала для вас новостью сегодня!

– Не было никакой кражи, – покачал головой Мишель. – С сыном ещё может быть, но дочь у Кройтора точно никто не крал. Моя мать наверняка забрала её уже после его смерти.

– Какой ещё смерти?! – возмущённо воскликнула Александра. Мишель пояснил, пересказав слова Адриана, но Саша всё равно ничего не поняла. – Но если он вот уже двадцать лет как мёртв, то кто же тогда…

Про Юлию Николаевну она решила не говорить, дабы не озвучивать лишний раз то, о чём его величеству и без неё неприятно вспоминать. Но Мишель всё равно помрачнел лицом, как и всякий раз, когда речь заходила о смерти его матери.

– Да. Я тоже задаюсь этим вопросом с некоторых пор, – Волконский взглянул на часы и сказал с некоторым сожалением: – Пойдём, сестрёнка, нам пора, иначе ты опоздаешь.

Экий заботливый! И до чего непривычным казалось такое внимание с его стороны! Саша вообще-то и до того не была разбалована ничьей заботой – разве что Серёжи? Но про Авдеева рядом с Мишелем ей и не думалось.

А тот словно и не собирался отходить от своего нового образа. Ни намёка на былую холодность, и более того, он был не в пример самому себе учтив, галантен и обходителен – открыл перед ней дверь, подал руку, чтобы усесться на сиденье кареты, и даже улыбнулся пару раз.

А когда карета подъехала к зданию больницы, он и вовсе заявил:

– Я скажу Воробьёву, что это я взял дело с его стола в тот день. Чтобы у тебя из-за этого не возникло неприятностей!

И тут Саша не удержалась.

– Ваше величество, да что с вами?!

– Что со мной? – с улыбкой повторил Мишель.

– Какой-то вы сказочно добрый в последнее время, сами на себя не похожий!

– В самом деле? – как будто и не замечая за собой ничего подобного, поинтересовался Волконский.

– Где подвох? – с подозрением спросила Сашенька.

– А что, должен быть?

– Непременно! Вы же, в конце концов, наполовину Гордеев, как и ваш отец! А от Гордеевых обязательно нужно ждать подвоха, в этом я уже убедилась!

– Я ещё и наполовину Волконский, так что никакого подвоха не будет, не волнуйся, – с этими словами он изысканно поклонился ей – так, словно Саша была, по меньшей мере, императрицей – и, посмеиваясь, уверенной походкой зашагал к больнице. Саша хотела было задержаться, чтобы не заходить вместе с ним и не давать поводов для сплетен, но Вера Гурко всё равно уже её увидела.

«Боже мой, только не это!» – подумала Сашенька обречённо и, повесив голову, зашагала к дверям.

– Прошу тебя, ни о чём не спрашивай! – сразу же велела она, вскинув руку, предвидя бурный поток вопросов. – Он простоменя подвёз! В конце концов, он мой брат, и в этом нет ничего такого!

– Просто подвёз?! – возмутилась Вера, забыв даже об элементарном приветствии. – Видела я, как он на тебя смотрел!

– Как? – ахнула Сашенька.

– Знамо дело как! – фыркнула Вера и покачала головой, но без укора, а скорее с восхищением. – Смотри, Сашка, осторожнее! А что будет, если блондинчик твой его здесь увидит? Или он блондинчика?