«Ему-то я как посмотрю в глаза после всего этого?!» – не раз спрашивала она саму себя. А заговорщицкие взгляды, что бросала то и дело Вера, заставляли Сашеньку краснеть и отворачиваться то и дело. Наверняка говорливая подружка уже доложила об утреннем инциденте всем больничным медсёстрам и тёте Клаве в том числе, вон как косится с улыбкой.

Так и вышло, что единственным местом, где Саша смогла спрятаться от них ото всех, стала палата Владимирцева. С ним она тоже не слишком хотела видеться после вчерашнего безобразия, но из двух зол пришлось выбирать меньшее.

– Как вы себя чувствуете, Владимир Петрович? – спросила Александра, старательно делая вид, что ничего не произошло. – Надеюсь, вы…

Она замолчала на полуслове, поначалу не поверив своим глазам. Вместо осунувшегося, потрёпанного жизнью молодого старика, перед ней ныне сидел редкой красоты мужчина лет двадцати пяти. Широкоплечий – теперь, когда вместо больничной пижамы он был одет в элегантный костюм заграничного покроя, это становилось особенно заметно; с прямой спиной и горделиво поднятой головой и светлым, ясным взглядом. Русые волосы его, чуть вьющиеся на кончиках, были аккуратно подстрижены, пшеничного цвета усы – подровнены, а подбородок и щёки лишились уже привычной недельной щетины.

Единственное, что выдавало в этом франте офицера Владимирцева, было инвалидное кресло, в котором он по-прежнему восседал. Сашенька не удержалась и ахнула:

– Владимир Петрович, вы ли это?!

Он не обиделся, в ответ лишь развернув коляску боком, демонстрируя себя в профиль, затем рассмеялся и, подъехав к ней, протянул руку – будто и Сашу призывая сделать то же самое, чтобы он смог поприветствовать её поцелуем. Такие вежливости от вечно грубого и заносчивого эгоиста Владимирцева Саше были удивительны.

«Господи, что с ними со всеми творится такое?!» – изумилась она, но руку всё же протянула.

– Александра Ивановна, рад вас видеть! – произнёс Владимирцев, и даже голос его ныне звучал по-другому. Склонившись к её руке, он и впрямь запечатлел на ней поцелуй, приятно пощекотав усами. – Позвольте прежде выразить вам мои глубочайшие извинения по поводу вчерашнего вечера!

Что?!

– Что? – пролепетала Сашенька, изумлённая этой вежливостью.

– Вчера я повёл себя недостойно, словно забыл, что передо мной юная девушка, а не бывалый гусар. Благо, Волконский напомнил и открыл мне глаза на моё ничтожество. Простите, пожалуйста, что так вышло, Александра Ивановна! Мне безумно стыдно, что я поставил вас в такое положение.

«Очень надеюсь, что Волконский не сказал ему, куда увёз меня после наших посиделок…» – подумала Саша, всё ещё не веря собственным ушам.

– Владимир Петрович, всё в порядке, право, вам нет нужды извиняться! – с трудом она подобрала нужные слова. – И простите, с каких пор вы говорите мне «вы»? По-моему, за распитием виски люди как раз должны переходить на «ты», но уж никак не наоборот!

– Ох, Александра Ивановна, не напоминайте! – Владимирцев вымученно улыбнулся и покачал головой. – Прошу вас, давайте забудем этот дурацкий инцидент. Мне в самом деле очень стыдно!

– Как вам будет угодно, – отозвалась Сашенька. И тут же подмигнула ему украдкой. – Вы, быть может, сочтёте меня испорченной, но мне понравилась ваша компания! Знаю, в вашем обществе девушки не говорят такого мужчинам, но… было весело. Нет, правда. Особенно в те моменты, которые я ещё помню, – со стыдом добавила Саша, повернувшись к окну. Владимирцев рассмеялся у неё за спиной и, подкатив своё кресло к ней, остановился возле подоконника. И спросил тихо:

– Вы простили меня?

– Разумеется, я вас простила, Владимир Петрович! И более того, я и не думала винить вас. Это моя вина и только моя, – снова посмотрев за окно, Саша к своему удивлению увидела чёрную лакированную карету с гербом Волконских, на которых обычно разъезжал Иван Кириллович. И до того нехорошее предчувствие охватило её, что она даже потеряла нить разговора.

– Что с вами? – обеспокоенно спросил Владимирцев. Ему снизу не видно было, что происходит за окном, а встать он никак не мог.

– Кажется, за мной приехал мой будущий отчим, – отозвалась Сашенька и, с извиняющимся видом посмотрев на Владимирцева, вынуждена была откланяться. – Я загляну завтра, и мы сменим перевязку, если вы не будете против, – сказала она на прощанье, не слишком-то надеясь на положительный ответ. В прошлый раз, помнится, Владимирцев едва ли не в драку на неё кинулся, когда Саша пыталась его перевязать.

Но Володя сегодня был на удивление покладистым.

– Я не буду против, Александра Ивановна. Более того, я буду ждать вашего прихода с нетерпеньем. У меня теперь, кроме вас с Мишелем, никого не осталось. А Мишель, сами знаете какой, с ним совсем не так весело, как с вами.

– Да уж, он явно не стал бы напиваться с вами в чертогах больницы до зелёных чертей… – произнесла Сашенька, пряча улыбку, а Владимирцев рассмеялся и укоризненно погрозил ей пальцем.

– Я же просил вас не вспоминать об этом более!