А генеральша тем временем бросив беглый взгляд на её разбитый висок, показавшийся из-под растрепавшихся волос, сделала для себя некоторые выводы и усмехнулась. Затем повернулась к Алёне и внимательно изучила теперь уже её. Что тут сказать – хоть наша Алёна Александровна и была дамой не промах, но в тот момент поймала себя на мысли, что ей хочется сбежать куда угодно, только бы спрятаться от этих проницательных чёрных глаз старой княгини.

– Так вот, значит, кем ты заменил мою Юлию, – произнесла она низким, надломленным голосом, но без ненависти, однако, а просто констатируя факт. – Что ж, она красива. И такая же лживая, как ты, Ваня.

– Что вам нужно? – нервно спросил Гордеев, запустив руку в волосы. Он терпеть не мог тёщу, начиная с тех далёких дней, когда они с Юлией только поженились – вот даже тогда, двадцать пять лет назад эта черноглазая ведьма ему уже не нравилась! А сейчас особенно.

– Я пришла сказать тебе о завещании, – просто ответила генеральша, чуть приподняв бровь. – Ты не пришёл на оглашение и, должно быть, не знаешь, как Юлия распорядилась своим наследством.

От проницательной княгини не укрылось, как взволнованно Алёна закусила губу, услышав заветное слово «наследство». Да что уж там, это и от Сашеньки не укрылось, которая с некоторых пор смотрела на мать, как будто всё ещё ждала от неё поддержки. Глупо, конечно, было надеяться на материнскую жалость, Саша знала, но сердце-то всё равно продолжало верить, что Алёна примет её сторону. Мать, как-никак!

– Мне достаточно того, что я присутствовал при его составлении, – отозвался Гордеев, все ещё не понимающий, с какой стороны ждать удара. – Она отписала всё Мишелю, не считая своей доли особняка в Петербурге – та, если я правильно помню, отходит Алексею.

– Насчёт последнего ты угадал, – кивнула генеральша. – Алексей давно уже обосновался в Петербурге, и нет ничего удивительного в том, что Юлия оставила свою часть особняка ему. Он и так был там единственным хозяином. Но вот насчёт Миши…

Насчёт Миши послушать было интересно, а Александре особенно. Она прямо-таки нутром чувствовала, что эта строгая, уверенная в себе женщина, сейчас размажет по стенке господина министра.

– За день до своей смерти Юлия изменила завещание, – выдержав эффектную паузу, продолжила княгиня. – Видишь ли, Ваня, от Миши довольно долго не было вестей, ты бы знал об этом, если бы хоть немного интересовался сыном. Мы не были уверены, что он жив. А в таком случае ты оставался бы единственным наследником Юлии, как ты сам понимаешь. Она это предвидела и, очевидно, не хотела, чтобы ты тратил её деньги на свою новую любовницу. Поэтому, в последний момент она переделала завещание в мою пользу.

Алёна понимала, что дела плохи, но не понимала, чем именно, поэтому перевела на Гордеева взволнованный взгляд. Сам Иван Кириллович побледнел, а затем посерел, резко изменившись в лице. А Сашенька зааплодировала. Громко, счастливо и искренне.

– Да, господи, да! – воскликнула она. – Так вам всем и надо! Молодец, Юлия Николаевна!

Генеральша спрятала улыбку, наблюдая за ней, а затем вновь поглядела на Гордеева и развела руками.

– Увы, Ваня, всё её наследство переходит ко мне. Начиная с четырёх отелей, которые ты хотел отнять у Мишеля, пока тот не вступит в права пользования, заканчивая – увы, моя милая! – этой самой квартирой, где вы изволите проживать. Не говоря уж о моём загородном имении, к которому я запрещаю тебе приближаться отныне и впредь.

Саша качала головой и улыбалась до ушей, время от времени морщась из-за боли в разбитой губе. Алёна стояла ни жива ни мертва, Арсений хмуро глядел на Гордеева, а Иван Кириллович, вскинув голову, вдруг с насмешкой произнёс:

– Кройтор.

Ни к селу ни к городу, казалось бы, но генеральша его поняла. Усмехнулась довольно, царственно повела плечом и спросила:

– Думаешь, ты один умеешь подделывать завещания?

– Кройтор, чёртов сукин сын! Это он всё переделал, наверняка с подачи Мишеля! Потому что пункт один-три-три в условии завещания был прописан ясно: Мишель не имеет права распоряжаться отелями, пока ему не исполнится двадцать пять. Умные все какие пошли, подумать только!

– Ты можешь попробовать оспорить наше новое завещание, – разрешила ему княгиня. – Если тебя что-то не устраивает, Ваня, тебе никто не запрещает выступить с опровержением. Но ты же не думаешь, что мы и это не предусмотрели?

Гордееву ужасно не хотелось признавать, что его обвели вокруг пальца. И кто?! Этот чёртов цыган Адриан Кройтор, собственный сын и вот эта старая ведьма, его тёща! А он так надеялся, что отели удастся прибрать к рукам…

Генеральша ещё немного потешила своё самолюбие, наблюдая за внутренней борьбой Ивана Кирилловича, а затем улыбнулась и сказала:

– Я даю вам две недели на переезд. Когда я в следующий раз вернусь сюда, скажем, пятого или шестого июня, никого из вас здесь уже не должно быть, – тут генеральша призадумалась, затем улыбнулась и сказала Саше: – Впрочем, ты, милая, можешь остаться, если хочешь! Мне понадобится человек, чтобы следить за этими огромными апартаментами!

Саша растерянно смотрела на княгиню и не знала, как себя вести. Больше всего на свете в тот момент ей хотелось извиниться перед генеральшей за то, что она ворвалась в её столовую вчерашним утром и испортила завтрак. Так стыдно, как теперь, ей ещё никогда в жизни не было.