— Больше ничего?

— Только?

— Больше не имю ничего сообщить вашимъ превосходительствамъ, сказалъ чиновникъ, бойко откинувъ въ сторону фуражку.

— Прощайте, когда боле ничего нтъ! сказалъ контролеръ.

— До свиданья! сказалъ членъ.

Чиновникъ опять бойко откинулъ въ сторону фуражку и, сказавъ:- мое нижайшее почтеніе, пошелъ дале.

— Каковъ студентъ? спросилъ контролеръ.

— Хорошъ, отвчалъ, задумавшись, членъ.

— Завтра давайте на студента сочинять. Нужно ознаменовать это событіе!

— Счастливая мысль! продолжая быть задумчивымъ, отвчалъ членъ.

— И знаете, я хочу предложить вамъ перестать пренебрегать клубничкой и краснымъ словомъ…. Знаете, это даже будетъ кстати: студентъ и клубничка — Базаровъ и Одинцова.

— Счастливая мысль! Игриве разговоръ пойдетъ и шире поле для фантазіи…. Базаровъ и Одинцова! А еничку вы позабыли?

— Да, да! Словомъ, студентъ и клубничка будутъ очень кстати,

— Да, да! также задумчиво сказалъ членъ.

Они подали другъ другу руки.

— Прощайте!

— Прощайте!

— До завтра?

— Да, до завтра!

И, пожавъ крпко другъ другу руки, контролеръ пошелъ внизъ, а членъ вверхъ по улиц, если считать началомъ улицы присутственныя мста.

Членъ губернскаго по крестьянскимъ дламъ присутствія задумчиво дошелъ до городскаго сада и вступилъ на главную его аллею.

— Что это значитъ, Аркадій Финогеновичъ? Я васъ всегда встрчаю у той лавочки, а сегодня ужъ тутъ! Часы мои не врутъ! Съ такими словами полная и богато одтая барыня обратилась къ члену присутствія, подойдя къ нему. Барын — лтъ за тридцать пять, у ней хорошо развитой лобъ и бодрые глаза, а остальное…. все, какъ у всхъ женщинъ губернскаго высшаго общества.

— Вроятно, вмсто трехъ разъ, цлый десятокъ поцлуевъ отпустили вашему Аяксу номеръ первый? подавая руку, члену и улыбаясь, говорила, дама.

— Здравствуйте! Вы все сметесь надъ нашей дружбою, дорогая Агрипина Анатоліевна! Нтъ-съ, мы не цловались, а новость одна насъ позадержала, говорилъ членъ съ тонкой и любезной улыбкой около рта, съ солиднымъ и картиннымъ поклономъ и пожимая полную руку дамы.

— Послушаемъ. Надюсь, — не секретъ? Голосъ дамы былъ очень пріятенъ, и въ немъ, равно какъ въ ея жестахъ, проглядывали интимность, добродушіе, фамиліарность.

— Какое секретъ? Возмутительное, вопіющее дло! Пропала, пропала стыдливость въ Институтк и поэтическая цломудренность въ двушк! и членъ вздохнулъ и закинулъ глаза въ небо.

— Послушайте! Я глубоко уважаю вашъ даръ слова и поэтическую высокопарность выраженій, но нельзя-ли приступить прямо къ новости. Жизнь такъ скучна, что я горю отъ нетерпнія!..

— Готовъ удовлетворить ваше нетерпніе, уважаемая Агрипина Анатоліевна! Готовъ и начинаю. Видите-ли, новость газетная и мстная въ одно и то же время, начало ея въ Петербург, а конецъ — въ богоспасаемомъ, мирномъ, но, увы! на долго-ли? город С-нск…. Вы изволили бывать въ Петербург?

— Собираюсь лтомъ.

— Не совтую! Боже васъ сохрани! Позжайте лунне въ Вну, веселую Вну, или въ Италію, божественную страну любви, гд Петрарка всю свою жизнь воспвалъ Лауру….

— Новость, новость, Аркадій Финогеновичъ! Даже при самой тихой ходьб, мы скоро пройдемъ эту аллею, а назадъ, ради вашей новости, и не пойду.

— Изволите-ли видть, дорогая Агрипина Анатоліевна, есть въ Петербург дв улицы: одна — Институтская, а другая — Институтскій проспектъ. Первую, Институтскую улицу, назвали такъ потому, что на ней вс мужскіе институты: институтъ инженеровъ путей сообщенія, военный институтъ, горный, технологическій, архитектурный….

— И такъ дале все институты, но нужно, чтобы и ваша новость шла дале, нетерпливо замтила дама.

— Терпніе, терпніе, дорогая Агрипина Анатоліевна!.. Ну-съ, а Институтскій проспектъ названъ такъ потому, что на немъ все женскіе институты: Смольный, Екатерининскій, Павловскій, Александровскій первый, Николаевскій, Александровскій второй, дворянскій институтъ, купеческій институтъ и т. д., словомъ, весь проспектъ въ институтахъ, въ разсадникахъ этихъ стыдливыхъ, невинныхъ, ангелоподобныхъ цвточковъ…. вы знаете, сколько заботъ требуетъ ухаживаніе и присмотръ за дтьми! вы безъ труда можете себ вообразить хлопоты тхъ благородныхъ женщинъ, которыя воспитываютъ и берегутъ эти ангелоподобные институтскіе цвточки!.. Но вдругъ! Представьте себ! вдругъ, директорши замчаютъ, что многія изъ институтокъ начинаютъ чего-то полнть!.. Отчего полнютъ? Неизвстно! Ужъ не подбавилъ-ли экономь въ котлеты или какое другое блюдо антимоніи, которою угощали экономы монаховъ въ средневковыхъ монастыряхъ и отъ которой святые отцы полнли боле, чмъ слдовало великимъ подвижникамъ и даже мерли. Директорши оскорблены, поражены! Многія изъ нихъ даже посдли!.. Но длать было нечего, собрали педагогическій совтъ изъ всхъ институтовъ, и на немъ поршили призвать докторовъ не моложе сорока пяти лтъ и узнать ихъ мнніе объ этомъ необычайномъ явленіи.

— Мы сядемъ. Это очень интересно, если вы не врете, очень внимательно слушая, сказала дама.

— Въ газетахъ есть! Конечно, вы поймете, что въ газетахъ сказано глухо, но откуда я знаю подробности, это вы, дорогая Агрипина Анатоліевна, сейчасъ узнаете…. Ну-съ, такъ на педагогическомъ совт поршили собрать со всего Питера докторовъ отъ сорока пяти лтъ, но не мене…. Я незнакомъ съ медициной, но вы понимаете, какъ много нужно времени для самаго поверхностнаго изслдованія такой массы больныхъ….