Въ эту категорію попала и этрусская слезница, купленная мною у продавца рдкостей за четыреста пятьдесятъ долларовъ. Это чрезвычайно рдкая вещь. Продавецъ говорилъ мн, что въ подобныхъ вазахъ этруски имли обыкновеніе хранить слезы или вообще что-то подобное, и что въ настоящее время очень трудно найти такую другую вазу, даже разбитую. Съ тою же цлью я отложилъ и блюдо, нкогда принадлежавшее Генриху II. Это то же очень цнная и рдкая вещь и притомъ чрезвычайно изящной и своеобразной формы. Къ сожалнію, я не въ состояніи описать т великолпные рисунки, которыми оно было покрыто. Довольно сказать, что я цню его еще выше, чмъ свою этрусскую вазу, и что продавецъ утверждалъ, что другого подобнаго ему нтъ въ цломъ свт. Онъ прибавлялъ, что поддльной посуды, якобы принадлежавшей Генриху II, обращается въ продаж немало, но что подлинность моей вещи вн всякаго сомннія. Онъ даже показалъ мн его родословную или исторію, если это вамъ больше нравится; въ документ этомъ отмчены вс переходы изъ рукъ въ руки, которые совершало это блюдо отъ самаго дня своего рожденія, а равно записано, кто, отъ кого и за какую цну покупалъ его, начиная отъ перваго покупщика и кончая мною; изъ этого же источника я узналъ, что цна его все поднимается и поднимается и съ 35 центовъ дошла до 700 долларовъ. Онъ говорилъ, что всть о переход этой вещицы въ мое владніе, равно какъ и сумм, за которую она была продана, разнесется по всмъ закоулкамъ, гд только есть хоть одинъ любитель рдкостей.

Да, были мастера въ то старое время! Увы, теперь уже нтъ такихъ. Главная цнность этого куска глины заключается, конечно, въ его цвт, въ томъ дйствующемъ на чувства, струистомъ, измнчивомъ, глубокомъ, неподдающемся описанію синеватомъ цвт, который вызываетъ зависть въ современномъ искусств.

Однако, не слдуетъ отнимать у читателя времени этими мелочами. Первоначально, я даже и не хотлъ входить въ детали, но такова ужь общая слабость всхъ собирателей старинной посуды и вообще коллекціонистовъ всхъ другихъ родовъ оружія, что, разъ начавъ говорить или писать о своемъ любимомъ предмет, они уже не въ силахъ остановиться ране полнаго истощенія. Чувство мры имъ не боле знакомо, чмъ и всякому любовнику въ разговор съ своей возлюбленной. Какое-нибудь «клеймо» на глиняномъ черепк способно привести меня въ состояніе болтливаго экстаза. Я готовъ оставить безъ помощи своего тонущаго родственника, лишь бы только не пропустить спора, возникшаго по поводу сомннія въ истинности пробки отъ флакона съ духами умершаго Буонъ Ретиро.

Многіе находятъ, что для мужчины собираніе какихъ бы то ни было рдкостей занятіе настолько же подходящее, какъ и шитье платьевъ для куколъ или украшеніе бабочками японскихъ горшковъ при помощи декалькомани; насмшники эти закидываютъ грязью англичанина Бинга, написавшаго книгу «Собиратель рдкостей», и потшаются надъ его страстью собирать то, что они называютъ «его жалкія бездлушки», а также надъ его «изліяніями» и его «совершенно дтскимъ восторгомъ» по поводу того, что они называютъ «собраніе презрнныхъ пошлостей»; немало ему досталось и за то, что въ начал своей книги онъ помстилъ собственный портретъ, на которомъ онъ изображенъ сидящимъ «съ тупымъ, самодовольнымъ выраженіемъ среди его смшной коллекціи никому ненужной дряни».

Не трудно бранить насъ, не трудно презирать насъ; ну и пусть себ тшится весь этотъ народъ; если они не умютъ чувствовать такъ же, какъ чувствуетъ Бингъ, то имъ же хуже, не намъ. Что касается лично до меня, то я не стыжусь того, что собираю рдкія вещи; мало того, я горжусь названіемъ коллекціонера. Пускай лучше я потеряю голову оттого, что увижу на дн какого-нибудь кувшина несомннное «клеймо», нежели оттого, что опорожню этотъ кувшинъ. Однако, пора вернуться къ своему разсказу. Итакъ, одну часть моей коллекціи я запаковалъ и помстилъ на храненіе въ складъ, а другую, испросивъ разршеніе, отдалъ въ распоряженіе Маннгеймскаго музея, которому, между прочимъ, я подарилъ и свою старую синюю китайскую кошку.

Однако же, при укладк я понесъ довольно чувствительную потерю, раздавивъ яйцо, которое я сохранилъ отъ своего завтрака въ этотъ день. Я ужасно сожаллъ о немъ, такъ какъ лучшіе знатоки въ Гейдельберг, которымъ я его показывалъ, вс въ одинъ голосъ говорили мн, что это величайшая древность. Дня два мы провели въ прощальныхъ визитахъ, а затмъ похали въ Баденъ-Баденъ. Перездъ доставилъ намъ немалое удовольствіе, такъ какъ дорога шла по восхитительной долин Рейна. Насъ даже опечалила непродолжительность нашего путешествія, которое, насколько мн помнится, заняло всего два часа времени, почему я и полагаю, что разстояніе до Баденъ-Бадена очень не велико, не боле какъ миль пятьдесятъ. Въ Оос мы оставили поздъ и остатокъ пути сдлали пшкомъ,

Однимъ изъ первыхъ, кого мы встртили на улицахъ Баденъ-Бадена, былъ его преподобіе мистеръ N, старинный мой пріятель еще до Америк; встрча эта сильно меня обрадовала, такъ какъ общество этого человка, чрезвычайно воспитаннаго и мягкаго, дйствуетъ на меня какъ-то освжительно. Правда, мы знали, что онъ тоже находится въ Европ, но никакъ не ожидали, что встртимъ его такъ неожиданно. Посл взаимнаго изъявленія восторговъ, мистеръ N сказалъ:

— Ну, мн есть о чемъ съ вами побесдовать; во мн, если можно такъ выразиться, сидятъ цлыхъ дв сорокаведерныя бочки: одна до краевъ полна всевозможными темами для разговора; другая — наоборотъ, совершенно пуста и, надюсь, вы не замедлите ее наполнить; мы съ вами засядемъ до самой полуночи, чтобы всласть наговориться; я вдь узжаю отсюда завтра утромъ. На этомъ мы съ нимъ и поршили.

Нсколько разъ во время этого разговора я замчалъ, что рядомъ съ нами идетъ какой-то человкъ. Два или три взгляда, брошенные на него украдкою, убдили меня, что это былъ стройный, высокій юноша съ добродушнымъ, но независимымъ выраженіемъ лица, едва тронутаго первымъ пушкомъ молодости, одтый съ головы до ногъ въ легкое, блоснжное полотняное платье. Мн показалось также, что голову онъ держитъ такъ, какъ бы прислушивается къ нашему разговору. Какъ разъ въ эту минуту преподобный мистеръ N сказалъ:

— Тротуаръ очень узокъ для троихъ, такъ я пойду позади, но вы говорите, говорите, нечего терять времени, можете быть спокойны, и я не останусь въ долгу. — Только что онъ пропустилъ насъ впередъ, какъ съ нимъ поровнялся этотъ блоснжный парень и, дружески ударивъ его своей широкой ладонью по плечу, заговорилъ съ нимъ добродушнымъ, веселымъ голосомъ.

— А_м_е_р_и_к_а_н_ц_ы, держу пять противъ одного и деньги впередъ, неправда ли?

Преподобный поморщился, но тмъ не мене кротко отвчалъ: