Это была веселая компанія, эти четырнадцать человкъ. Они добровольно покинули Нью-Іоркъ и послдовали за губернаторомъ въ Санъ-Франциско, зная, что этимъ ничего не потеряютъ, а можетъ быть и выиграютъ. Они были извстны подъ названіемъ «Ирландской бригады», хотя между ними было всего четыре или пять ирландцевъ. Добродушный его превосходительство былъ очень недоволенъ пересудами своихъ подчиненныхъ, особенно когда прошелъ слухъ, что они подкупленные имъ убійцы, привезенные сюда для того, чтобы безъ шуму укрощать, когда нужно, выборныхъ изъ демократіи!

Они имли столъ и квартиру у мистриссъ О'Фланниганъ, по десяти долларовъ въ недлю каждый, не отказывались подписывать свои счета и были весьма довольны, но Бригитта находила, что съ неоплаченными счетами она далеко не пойдетъ и не въ силахъ будетъ содержать пансіонъ, такъ что она ршилась надодать губернатору, чтобъ онъ далъ какое-нибудь дло «бригад». Приставаніе ея и этихъ четырнадцати вывели его, наконецъ, изъ терпнія и онъ, собравъ бригаду, сказалъ имъ:

— Джетльмэны, я придумалъ выгодное и полезное дло для васъ, дло, которое будетъ вамъ развлеченіемъ среди прелестной природы и доставитъ вамъ случай обогатить ваши знанія наблюденіями и изслдованіями. Я желаю, чтобъ вы сдлали осмотръ желзному пути отъ Карсонъ-Сити на западъ до извстнаго пункта. Когда законодательная власть будетъ въ сбор, то я проведу билль о вашемъ вознагражденіи.

— Какъ, желзный путь черезъ Сіерра-Невадскія горы?

— Ну, такъ тогда сдлайте осмотръ на востокъ до извстнаго пункта!

Онъ превратилъ ихъ въ надзирателей, въ землемровъ и т. п. и отправилъ въ степь. Это было «развлеченіе», но въ нкоторомъ род и мщеніе! Развлеченіе это состояло въ томъ, что они должны были идти пшкомъ, тащить цпи черезъ пески, черезъ шалфейные кусты подъ зноемъ солнца, проходить между скелетами, кайотами и тарантулами. Дальше «романическія приключенія» не могли идти. Наблюденія свои они производили не спша, свободно и осторожно. Въ теченіе первой недли они каждый вечеръ возвращались домой, пыльные, усталые, голодные, хромые, но веселые. Каждый разъ приносили съ собою большое количество пауковъ-тарантуловъ и прятали ихъ въ стаканахъ наверху. Черезъ недлю они должны были расположиться лагеремъ въ пол, такъ какъ далеко подвинулись на востокъ. Они нсколько разъ справлялись объ опредленіи границъ этого «извстнаго пункта», но не получали никакихъ указаній. Наконецъ, пославъ настоятельный вопросъ о томъ, «какъ далеко на востокъ?» губернаторъ Най телеграфировалъ въ отчет:

«Къ Атлантическому океану, а потомъ, перекинувъ мостъ, идите дальше!»

Этотъ отвтъ вернулъ домой запыленныхъ тружениковъ, которые подали докладъ и прекратили работу. Губернаторъ особенно не тужилъ объ этомъ и зналъ, что мистриссъ О'Фланниганъ, ради его, накормитъ какъ-нибудь бригаду, а онъ намревался потшиться надъ молодыми людьми, и сказалъ, подмигнувъ глазомъ по своей старой привычк, что пошлетъ ихъ обозрвать штатъ Утахъ и дастъ телеграмму Бриггэму, чтобъ онъ ихъ повсилъ за нарушеніе границъ!

Надзиратели привезли съ собою тарантуловъ, такъ что у насъ въ комнат, на полк,образовался цлый звринецъ. Нкоторые изъ этихъ пауковъ могли ползти съ трудомъ по блюдцу своими волосатыми, мускулистыми лапами и если нечаянно обидишь ихъ или раздразнишь, они длались самыми злйшими созданіями, которыя только существовали на свт. Едва только дотронешься слегка до стакана, они тотчасъ же были на-сторож и готовы на драку.

Въ первую ночь по возвращеніи домой бригады, какъ всегда, дулъ со страшной силой втеръ, и въ полночь сосднюю крышу съ конюшни снесло и уголъ ея ударился въ нашъ домъ. Мгновенно вс нроснулись, въ бригад произошла суматоха, въ темнот сталкиваясь въ проходахъ между кроватями, они другъ на друга падали, и въ самый разгаръ этой сумятицы Бобъ X., проснувшись, спросонья вскочилъ и головой вышибъ полку. Тутъ же онъ закричалъ:

— Уходите, друзья, — тарантулы разбжались!

Никакое другое предостереженіе не могло звучать такъ страшно. Вс боялись двинуться съ мста, чтобъ не наступить на тарантуловъ. Каждый ощупывалъ, гд кровать, гд сундукъ, чтобъ вскочить на него, потомъ послдовала странная тишина, тишина полнаго недоумнья, также ожиданія, упованія, страха. Темнота была глубокая, и надо было себ представить лица этихъ едва одтыхъ людей, сидящихъ на сундукахъ, на кроватяхъ, какъ на насестахъ. Иногда тишина прерывалась и тогда по голосу слышно было, гд кто находится, куда ощупью направлялся или мнялъ свое положеніе. Голоса эти были отрывочны, никто не рисковалъ разговаривать едва слышный возгласъ врод «ай!» и затмъ слдовало тяжелое паденіе чего-то, и вы сейчасъ же понимали, что джентльмэнъ, ощупавъ нечаянно шерстяное одяло, спрыгнулъ съ кровати на полъ. Опять тишина. Скоро потомъ слышится взволнованный голосъ:

— Чт-о чт-о-то ползетъ по моей ше!

По временамъ слышалось легкое движеніе и глухой голосъ «охъ, Создатель!», и тогда снова вы понимали, что кто-нибудь отъ чего-нибудь удалялся и что это что-нибудь было принято имъ за тарантула. И вдругъ изъ угла послышался отчаянный и дикій крикъ:

— Вотъ онъ, вотъ онъ! (тишина, и вроятно, перемна положеній). Я схватилъ его!

— Нтъ, это онъ схватилъ меня, охъ, это ужасно! Разв никто не ршится принесть фонарь?

Фонарь показался какъ разъ въ ту минуту и съ нимъ явилась и мистриссъ О'Фланниганъ, которая безпокоилась и желала знать поврежденія, нанесенныя крышей; не дожидаясь боле удобнаго времени, она встала съ постели, зажгла фонарь, чтобъ посмотрть, стихъ ли втеръ, и пошла наверхъ.

Когда фонарь освтилъ комнату, картина въ ней была замчательно живописна и могла бы многимъ показаться смшною, но только не намъ, хотя мы вс презабавно сидли на сундукахъ, на чемоданахъ, на кроватяхъ и къ тому же въ такихъ странныхъ одяніяхъ, но были такъ серьезно напуганы и такъ несчастны, что въ этомъ не видли ничего смшного и ни у кого не виднлась насмшливая улыбка. Я знаю, что я не въ силахъ былъ бы испытать мученія больше, нежели тогда, въ эти нсколько минутъ, въ темнот и недоумніи, окруженный этими ползущими кровожадными тарантулами. Я прыгалъ съ кровати на кровать, съ сундука на сундукъ, обливаясь холоднымъ потомъ, и каждый разъ, какъ что-нибудь попадалось мн подъ руку, я воображалъ ощупывать ихъ клешни. Я предпочелъ бы сейчасъ идти на войну, чмъ вторично пережить это происшествіе. Вс остались, однако жь, невредимы. Тотъ, кто кричалъ, что тарантулъ «схватилъ его», ошибся — онъ пальцемъ попалъ въ щель одного изъ сундуковъ. Тарантулы пропали и ни одного изъ нихъ никогда не было видно; ихъ было отъ десяти до двнадцати штукъ. Мы взяли свчки и стали длать осмотръ, смотрли и вверху и внизу, но все напрасно. Никто изъ насъ, конечно, не ршился лечь въ постель, нтъ, никакія деньги и т не убдили бы насъ это сдлать. Мы провели остатокъ ночи, играя въ карты, и вмст съ тмъ зорко наблюдали за появленіемъ непріятеля.