Шрифт:
Этот факт надо признать, ему нельзя не придавать подобающего значения из опасения, что указание на материальную причину отвлечет от преклонения пред “неизменными началами”, а тем более “духовными”, которые все же воплощаются в материальные формы».
300-кратное превосходство!
«По количеству взрывчатого вещества, вносимого в 1 минуту, а следовательно, по фугасному действию, японские суда превосходили русские в 15 раз [209] .
209
По сравнению всего выпускаемого в 1 минуту металла из всех орудий одного борта и принимая начинку русских снарядов 2,5%, а японских 14%. — Прим.А.В. Шталя.
Сила взрывчатого вещества у японцев (шимоза) гораздо больше, нежели пироксилина, допустим, вдвое, значит, японский огонь только от качества снарядов в 30 раз превосходит русский, и, следовательно, один японский корабль стоил 30-ти русских [210] .
Вот где сидел принцип сосредоточения сил на этой дистанции (35 кб) и вот как понимали его японцы. А более близкая дистанция для русских была невозможна.
210
Есть указания, что пироксилин в русских снарядах, может быть, и совсем не рвался, так как влажность его 30% при выстреле оседала и около взрывателя была не 30%, а, вероятно, доходила до 80%. — Прим.А.В. Шталя.
Главнейшее применение этот принцип нашел в качестве разрушительной силы снарядов, а не в числе кораблей, ни в скорости, которых уже нельзя было увеличить, ни в маневрировании.
Считая меткость комендоров японских вдвое превосходящей русскую (в “Миказа” 30 попаданий, в “Орел” — 42, в “Суворов” еще больше), получим, что огонь японцев превосходил русский в 60 раз.
Это примечание столь важно, что позволим себе его немного дополнить свидетельством академика А.Н. Крылова, воспроизведенного А.С. Новиковым-Прибоем в примечании к эпилогу своей дилогии.
Какой-то умник из Артиллерийского управления (а может быть, действительно умник и за хорошие бабки?!) велел чуть не втрое увеличить влажность пироксилина в снарядах для 2-й эскадры против стандартной десятипроцентной. Чтобы в тропиках — де самовозгорания не было. Русский флот узнал об этом только в 1906 году, когда однотипный «Суворову» броненосец «Слава» обстреливал взбунтовавшуюся крепость Свеаборг снарядами из запасов для 2-й эскадры, и офицеры, ведшие наблюдение за стрельбой на мостике броненосца, с изумлением видели, что снаряды не взрываются! Когда крепость была взята и артиллеристы «Славы» смогли осмотреть ее, то они нашли свои снаряды практически совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными. Сведения эти были немедленно засекречены, и адмирал Рожественский так никогда об этом и не узнал. А вот адмирал Того, похоже, знал об этом еще до Цусимы. (И ведь хоть бы кого из ответственных за все эти безобразия умников повесили у нас, когда все вскрылось! Глядишь, никаких бы 1917-х годов не было! И 1991-х, кстати, тоже.) То есть страшным напалмовым снарядам мы ответили в основном стальными болванками.
На доступном для них расстоянии (до 25 кб) они чисто прошибали любую японскую броню — бронебойность у нас была на «ять», — иногда даже оба борта, оставляя гладкие круглые дырки. Аккуратные японцы сразу после боя вставляли в эти дырки деревянные кругляши, закрашивали краской — и хоть на парад.
Площадь незабронированного борта у русских (60%) была приблизительно в 1,5 больше, чем у японцев (около 40%).
Следовательно, разрушительное действие японского огня было больше русского в 90 раз.
Скорострельность японских орудий в два раза превышала скорострельность русских.
Если этот расчет приблизителен и груб, то все же он говорит много.
В полтораста раз японский огонь был действительнее русского при условии одинаково выгодного первоначального расположения, точнее, при условии возможности обеим сторонам стрелять всеми судами, чего не было в первую четверть часа.
При невозможности стрелять для половины русской эскадры сила японского огня увеличилась еще вдвое.
Следовательно, искусство маневрирования в данных условиях давало японцам увеличение силы в 2 раза, а остальные причины более чем в 150 раз».
Новое оружие — «жидкий огонь»
«Так вот каков был этот “жидкий огонь”, материальная причина, quantite negligeable [211] для многих, опасающихся умаления “духа” и видящих в новом оружии явление временного характера, пока оно не сделалось общим достоянием, после чего все приходит в равновесие.
211
Пренебрегаемая величина (фр.).
Увы!
Пока солнце взойдет, роса очи выест!
После гибели флота, создающегося десятилетиями, плохая надежда на “равновесие”.
И, быть может, если бы немцы выпустили газовые волны впервые не в незначительной стычке, а в широком масштабе — на Марне в решающий момент, который не повторился больше, — la France nexisterait plus [212] .
И если бы в разгар подводной войны Америка выступила не на стороне Антанты, то Англия стояла бы на коленях.
212
Франция не существовала бы больше (фр.).