Шрифт:
Брать на себя ответственность за все и не искать себе оправданий — такова была натура Адмирала. Ошибки он мог совершать, а вот подличать не умел. Это знали все. Задолго до Цусимы.
И потому также твердо знали, что Адмирал уцелеть в ней не мог. Не имел ни малейшего шанса. Все было просчитано.
Как сказал прокурор на суде, не желая даже обсуждать версию, что Рожественский, будучи сколько-нибудь в сознании, мог соучаствовать в сдаче «Бедового»: «Я не могу допустить, чтобы подсудимый с его именем, его прошлым пошел на такое дело. Есть вещи, которые дороже жизни, и самолюбивый и гордый Адмирал это хорошо понимал».
Понимали это и другие. Умные люди все рассчитывают заранее: победить Адмирал не мог, сдаться — тем более. А значит, все концы должны были быть в буквальном смысле слова спрятаны в воду. Воду Японского моря.
Слово должны были сказать только Небогатов и его «команда».
Они, в общем-то, и сказали. До сих пор у нас Цусима рассказывается на основе их показаний, начиная с основополагающего Мнения Следственной Комиссии.
И своим никак не ожидаемым воскресением Адмирал и его летописец сильно попортили кровь многим. Продолжают портить и сейчас.
Вот к мнениям Следственной Комиссии, ее симпатиям и антипатиям нам сейчас следует перейти. Для разъяснения вопросов…
Но прежде расскажем о последних боях Цусимы. Трудно поверить, что продолжались они еще почти сутки после предательства Небогатовым своего отряда. Вели эти бои уже отдельные, часто сильно поврежденные корабли.
Объединяет их одно: они ушли в вечность непобежденными, а значит — победителями.
9. Непобежденные
Не плачь, мы жили жизнью смелой,
Умели храбро умирать, —
Ты на штабной бумаге белой
Об этом можешь прочитать.
323
Лейтенант флота, штурман подводной лодки Балтийского флота. В ноябре 1941 года погиб вместе со своим кораблем.
9.1. «Адмирал Ушаков»
Ну, покойнички, выпьем!
По счастью подвиг «Адмирала Ушакова» подробно и неоднократно описан уцелевшими участниками славного боя. Героическому кораблю посвящены многочисленные статьи, даже книга написана{270}.
Последний его день запечатлен буквально поминутно, начиная с памятного завтрака утром 15 мая в кают-компании, когда старший офицер капитан 2-го ранга Александр Александрович Мусатов, человек удивительного хладнокровия, поднял рюмку водки со словами: «Ну, покойнички, выпьем!»
«Через несколько часов эти слова оказались пророческими для него самого и некоторых присутствующих, но в этот момент они всеми были приняты как шутка, и все единодушно потянулись чокнуться с Александром Александровичем. В душе же каждый, я не сомневаюсь, был уверен, что старший офицер был прав» [325] .
В погоню за трудно шедшим на север «Ушаковым» были посланы броненосные крейсера «Ивате» и «Якумо». Бронированные гиганты суммарным водоизмещением превышали русский броненосец в шесть раз. На разницу в броневой защите можете глянуть сами. Про подавляющую мощь их орудий с фугасными снарядами, снаряженными «жидким огнем», и 21 — узловую скорость хода не приходится и говорить.
325
Гезехус А.П., капитан 1-го ранга. «Долой ответ, открыть огонь!» — С эскадрой адмирала Рожественского. С. 58–65. На «Ушакове» лейтенант Гезехус был младшим артиллерийским офицером.
«Ушаков» мог с трудом развивать 10 узлов из-за тяжкого повреждения, полученного им в бою 14 мая, когда он своим корпусом прикрыл горящий «Александр III» от огня японских броненосных крейсеров. Носовое отделение броненосца было затоплено.
Теперь и умирать можно
Когда «Ивате» и «Якумо» уже были в виду «Ушакова», команда и офицеры переоделись во все чистое, готовясь к последнему бою.
Одному из офицеров командир, капитан 1-го ранга Владимир Николаевич Миклуха — младший брат знаменитого путешественника, выйдя из своей каюты сказал: «Переоделся, даже побрился. Теперь и умирать можно» [326] .
Еще раз о русской стрельбе и наших снарядах…
В ответ на предложение японцев сдать корабль Владимир Николаевич ни минуты не раздумывая резко приказал: «Дальше разбирать не надо, долой ответ, открыть огонь!»
326
Транзе А.А., фон, капитан 2-го ранга. Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» в Цусимском бою. — С эскадрой адмирала Рожественского. С. 66–71. Во время боя мичман Александр Транзе вместе с мичманом Яковом Сипягиным, стоя на крыше штурманской рубки с дальномерами в руках, давали артиллеристам броненосца расстояние до вражеских кораблей.
Следует отметить, что в написанных четверть века спустя воспоминаниях оба и Гезехус, и Транзе именуют своего командира Миклуха-Маклай, хотя в списках флота он значился как В.Н. Миклуха, а Маклаем при жизни никогда не назывался. Приставка к фамилии — Маклай — появилась у его старшего брата — путешественника, к которому так обращались папуасы, переиначив его имя Николай. Именно он стал Миклухо-Маклаем. Однако в 1915 году в состав Балтийского флота вошел эсминец «Капитан 1 ранга Миклуха-Маклай», что послужило причиной многих недоразумений в написании фамилии доблестного моряка.