Мишель покачалъ головой.

— Еще одна иллюзія, — сказалъ онъ.

Онъ пошелъ въ уголъ комнаты, взялъ съ этажерки изъ американскаго дерева флаконъ оригинальной работы, налилъ мадеры въ рюмку и поднесъ ее Дарану.

— Въ добрый часъ! — одобрилъ этотъ, — это не мой эликсиръ.

Затмъ, какъ если бы наслажденіе отвдать очень стараго и душистаго вина дало ему живе почувствовать гармоничную прелесть окружавшихъ его предметовъ, онъ сталъ оглядывать комнату, въ которой его такъ часто принималъ Мишель.

Теплый свтъ, струившійся сквозь большія стекла, таинственный, священный, какъ бы исходившій изъ стариннаго раскрашеннаго молитвенника или книги легендъ, оживлялъ увядшую красоту старинной парчи и потемнвшую позолоту рамъ и золотыхъ и серебряныхъ вещей, окружалъ атмосферой старины, пышности и вмст съ тмъ сосредоточенности, мебель итальянскаго стиля XVI столтія. На мольберт голова Христа, геніальный набросокъ, приписываемый Леонардо-да-Винчи и найденный Треморомъ у торговца старьемъ въ Болонь, съ устремленными на что-то невидимое, полными непостижимаго, глазами.

— Красиво, очень красиво здсь, мой милый Мишель! Что это? Что-то новое — это расшитое церковное облаченіе, которое ты задрапировалъ тамъ подл тхъ кинжаловъ. Какая дивная работа! воскликнулъ коллекціонеръ, поднимаясь со стаканомъ въ рукахъ, чтобы подробно разсмотрть золотые цвты ризы.

Затмъ онъ опять подошелъ къ Мишелю и, стоя передъ нимъ, продолжалъ восхищаться:

— Очень хороша твоя башня слоновой кости! Ни одной погршности въ деталяхъ стиля этой мебели, этихъ мелкихъ сокровищъ, собранныхъ знатокомъ, ни одной ошибки вкуса въ утонченномъ каприз фантазіи, находившей удовольствіе окружить ихъ всмъ этимъ новйшимъ, искусно скрытымъ, комфортомъ! И однако, если бы въ горлышк той амфоры находилась втка сирени, а тамъ дальше, въ той чаш, совсмъ свжія розы, твой восхитительный музей пріобрлъ бы нчто боле интимное и боле живое… Укрась же свою жизнь цвтами, мой дорогой Мишель. Это необходимо!

Когда Даранъ ушелъ, Мишель вернулся опять къ г. Алленжъ, чтобы подписать бумаги, неготовыя утромъ, и нотаріусъ подробно разсказывалъ ему объ одномъ предпріятіи, въ которое онъ самъ вложилъ капиталы.

Дло шло объ акціонерномъ обществ, основанномъ съ довольно значительнымъ капиталомъ, намревавшемся увеличить значеніе французскихъ колоній, приспособивъ ихъ для эмиграціи въ широкихъ размрахъ при содйствіи французскихъ администраторовъ и рабочихъ, развивая въ земляхъ, завоеванныхъ Франціей, земледліе или разрабатывая естественныя богатства, свойственные мстной почв и климату. Въ настоящее время намчены были только нкоторые пункты колоніальной территоріи, но мало-по-малу, поле дятельности должно расшириться настолько, чтобы захватить вс французскія колоніи.

— Послушайте, г-нъ Треморъ, — настаивалъ нотаріусъ, — разршите мн оставить за вами хоть 30 акцій… Вы не пожалете объ этомъ, и наконецъ, если бы вы пожалли черезъ нкоторое время, я ихъ у васъ куплю, у меня есть вра въ это дло… и къ тому же оно такъ прекрасно. Это не только выгодно, но это также патріотическое и гуманное дло.

И г. Алленжъ подробно развивалъ эту тему.

Выгодныя или нтъ, врныя или рискованныя, спекуляціи никогда не привлекали Мишеля. Онъ любилъ деньги за то, что он даютъ, а денежные вопросы ему были скучны.

Состояніе, полученное Колеттой и имъ изъ рукъ ихъ опекуна, Колеттой ко времени замужества, имъ же при совершеннолтіи, и то, которое досталось имъ поздне, посл смерти г. Луи Тремора, выражалось въ акціяхъ столичнаго учетнаго банка. Ихъ отецъ въ продолженіе нсколькихъ лть, ихъ дядя въ продолженіе доброй четверти вка, состояли въ административномъ совт этого значительнаго финансоваго учрежденія, одного изъ самыхъ надежныхъ, самыхъ популярныхъ и мало-по-малу, въ силу обстоятельствъ, вложили туда вс свои фонды.

Мужъ Колетты, имвшій пристрастіе, въ силу ли безразсудства или мудрости — какъ угодно, — къ домамъ и землямъ, приносящимъ доходъ, вмст съ женою ршили довольно быстро реализовать часть, доставшуюся на ихъ долю, но Мишель, прельщенный преимуществомъ безопаснаго и спокойнаго, „буржуазнаго“ помщенія денегъ, по образу благоразумнаго отца семейства, какъ говорилъ г. Алленжъ, сохранилъ свою часть въ банк. Съ трудомъ два или три раза, посл смерти дяди Луи, уступая краснорчію восторженнаго нотаріуса, не перестававшаго ему сулить золотыя горы, онъ согласился сбыть съ рукъ нкоторое количество акцій. Совсмъ недавно еще была совершена реализація для покупки недвижимости, расположенной на улиц Вельфейль.

— Вы ненасытный, мой милый другъ, — объявилъ Треморъ, когда Алленжъ окончилъ восхваленіе „колонизаціонной“.

Но онъ улыбался. Если къ финансовой комбинаціи, на которой основывалось дло, только что вкратц изложенное нотаріусомъ, онъ относился холодно и равнодушно, то существенная идея предпріятія должна была его прельщать съ точки зрнія нравственной и политической.

Утопистъ этотъ г-нъ Алленжъ, увлекающійся, какъ говорилъ Даранъ, но врующій, въ своемъ род поэтъ. И Мишель восхищался имъ, его духовной красотой; онъ восхищался этимъ „счетчикомъ денегъ“, который, нисколько не пренебрегая возможностью обогатиться, — что можетъ быть боле законнаго, въ сущности, — не забывалъ однако, что всякое крупное движеніе капиталовъ можетъ имть соціальныя послдствія и, заботясь о томъ, чтобы увеличить значеніе и цнность этихъ послдствій, рисовалъ ихъ себ напередъ, въ прекрасномъ порыв, очень великими и благодтельными. Треморъ къ тому же, и особенно въ этотъ день, былъ склоненъ къ оправданію благородныхъ сумасбродствъ.