Итакъ, онъ уступилъ еще лишній разъ и попросилъ г. Алленжа подписаться отъ его имени на 30 акцій „колонизаціонной“. Затмъ, покинувъ контору, онъ отправился къ Дюрань-Рюэль [12] , чтобы посмотрть рисунки Пювисъ де Шаванна [13] , о которыхъ ему говорили, вернулся на улицу Божонъ, посмотрлъ вечернія газеты, написалъ рекомендательное письмо для одного бдняги, приложивъ къ нему маленькую, деликатно скрытую помощь. Около 7 часовъ онъ ршилъ пообдать въ этотъ же вечеръ у Жака Рео, одного изъ своихъ школьныхъ товарищей, въ настоящее время причисленнаго къ министерству иностранныхъ длъ, интеллигентнаго и въ высшей степени сердечнаго малаго, съ которымъ его связывала дружба и который только что женился на Терез Шазе, подруг Колетты. Бракъ по любви, едва ли разумный, говорили объ нихъ, такъ какъ Жакъ не имлъ большихъ средствъ, а имущество Терезы, осиротвшей 2 года тому назадъ, было изъ тхъ приданыхъ, которыя вызываютъ улыбку у свахъ!

Въ фіакр, уносившемъ его на улицу Тернъ, гд свили гнздышко новобрачные, Мишель вспомнилъ нсколько разъ о своемъ вчерашнемъ вечер, глумясь надъ наивностью, которую онъ проявлялъ съ самаго начала и постоянно въ своихъ отношеніяхъ къ Фаустин. Какія иллюзіи сохранялъ онъ еще накануне по отношенію къ странной женщин, у которой голова преобладала надъ сердцемъ. Холодная, безстрастная, вполн владвшая своимъ нравственнымъ и физическимъ существомъ, Фаустина умла одинаково разыгрывать какъ искренность раскаянія, такъ и искренность любви.

— Она ужасно добродтельна, — сказалъ Адріанъ Дере.

Невольно Мишель думалъ, что дйствительно она была ужасна, эта добродтель безъ прямоты, ставшая, подобно этой красот безъ души, пошлымъ средствомъ, предоставляемымъ на служеніе честолюбію. Бдная искусная комедіантка!

Неужели она доведена до жалкой безропотности цапли въ басн? Не вырабатывается ли новый планъ, ничтожный, жалкій, за зтимъ челомъ богини?

— Графъ Вронскій умеръ, не оставивъ завщанія; я ничмъ не владю или почти ничмъ; правда, я еще достаточно хороша, чтобы на мн женились безъ приданаго, но безкорыстіе рдко въ этомъ новйшемъ свт между людьми, которые собираются жениться. Что, если я выйду замужъ за Тремора? Онъ молодъ и не совсмъ глупъ, можетъ быть я изъ него что-нибудь сдлаю… Члена института… кто знаетъ? И для меня и во второй разъ будетъ легко добиться отъ него всего лаской. Этотъ Донъ-Кихотъ, если только мн его не подмнили, повритъ всему, что я ему скажу, лишь бы мн сумть за это взяться, увлажнить слезою взоръ, заставить дрожать руку и искусно произнести это выразительное слово: „прошлое“. Да, поистин Фаустина Вронская была женщина, способная такъ разсуждать.

И эта слеза во взор, это дрожаніе руки, было то утшеніе, котораго пришелъ искать Мишель… Какое ничтожество!

Встрча г-на и г-жи Рео была не только радушная, но даже сердечная. Мишель забылъ совты Дарана и въ теченіе вечера совсмъ не замтилъ Симоны Шазе, сестры Терезы, 16-лтней двочки, работавшей у лампы, граціозной, спокойной, съ опущенными длинными рсницами; но безсознательно, онъ исполнился прелестью этой уютной, такой юной семейной жизни. Онъ съ сочувствіемъ смотрлъ на простую мебель мягкихъ цвтовъ, получавшихъ розоватый оттнокъ отъ легкаго шелковаго абажура; онъ улыбался Жаку Рео, лицо котораго сіяло и который, казалось, такъ чистосердечно гордился своей женой, хотя вся ея красота заключалась въ громадныхъ глазахъ и въ таліи прекрасно сложенной парижанки.

Даранъ былъ правъ: цвты украшаютъ и вносятъ благоуханіе всюду. Въ маленькой уютной комнатк, веселившей сердце и взоръ, были цвты. Молодой человкъ меланхолически вспомнилъ о миломъ очаг Рео, когда онъ на слдующій день съ однимъ изъ вечернихъ поздовъ возвратился въ свое отшельническое жилище въ башн Сенъ-Сильверъ. Однако онъ ее любилъ, свою странную голубятню, онъ ее любилъ, хотя провелъ тамъ мучительные часы, а можетъ быть именно вслдствіе этого.

Вчно на посту, скорбно-гордая въ своемъ одиночеств, какъ послдній боецъ потеряннаго дла, старая замковая башня поднималась изъ зелени маленькаго, густого парка, отдлявшагося оградой отъ лса и въ которомъ привольно росла подъ деревьями и подъ открытымъ небомъ полевая и лсная трава въ цвту, не сравняемая каткомъ и благоухающая на солнц, будучи срзана косой.

Колетта часто дразнила Мишеля за его предпочтенiе къ вьющимся растеніямъ. Маленькія созданія, желающія подняться выше всего на земл, стремящіяся все въ высь, все выше и выше, пока, наконецъ, не бываютъ вынуждены остановиться, не достигнувъ луны и звздъ, и которыя настолько огорчены этимъ, что просыпаются каждое утро въ слезахъ… Вотъ что нравится моему братцу, столь любящему символы!…

Дйствительно, вьющіяся растенія изобиловали въ башн Сенъ-Сильверъ. Въ лучшее время года срыя стны зданія и темные стволы деревьевъ покрывались роскошными цвтами жимолости, глициній, жасмина и розами, въ особенности розами, и цлый день слышался усыпительный концертъ пчелъ, опьяненныхъ цвточной пылью. Что за прелестное чудо, абрикосоваго цвта розы куста Фортюни! Мишель могъ, едва наклонившись, срывать ихъ изъ окна своего рабочаго кабинета. Имъ, казалось, доставляло удовольствіе взбираться на стны, просовывать тамъ и сямъ свои своенравныя головки и распространять немного одуряющій запахъ амбры.

Мишель сравнивалъ ихъ съ причудливыми маленькими созданіями, подвижными, любящими жизнь, между тмъ какъ розы рощи, т, что подъ липами, розовыя розы, широкія, очень махровыя, на длинныхъ стебляхъ, съ едва уловимыми оттнками, съ очень нжнымъ запахомъ, заставляли его думать о той здоровой, ясной и чистой красот, прелесть которой успокаиваетъ и которая не желаетъ ничего другого, какъ завянуть тамъ, куда ее занесла судьба.

Но теперь, въ начал весны, розаны едва начинали пускать почки, глициніи цплялись за камни, высохшими, казалось, безжизненными стеблями и башня Сенъ-Сильвера являлась привтливой только ласточкамъ, потому что он здсь вили или находили вновь свои гнзда.

Въ тотъ моментъ, когда Мишель собирался переступить порогъ, онъ увидлъ нкоторыхъ изъ нихъ порхающими и гоняющимися другъ за другомъ въ свтло-розовомъ неб и задавалъ себ вопросъ, неужели эти врныя обитательницы его крыши никогда не принесутъ ему счастья, встниками котораго он, говорятъ, являются. Онъ усталъ отъ Парижа, отъ шума, отъ толпы, а между тмъ, лихорадка этихъ послднихъ дней, призракъ прошлаго, возставшій вдругъ посреди текущихъ будней, длали для него мрачнымъ пребываніе въ башн Сенъ- Сильвера.