— О, безусловно, — возразилъ Даранъ. — Имешь ты извстія о г-не Фовель?

— Да…

— Хорошія?

— Великолпныя.

— Его воспаленіе гортани?

— Вполн прекратилось.

— Тмъ лучше, тмъ лучше, адвокатъ не долженъ терпть затрудненій изъ-за гортани, чортъ возьми!

Разговоръ продолжался въ тон банально-шутливомъ, затмъ наступило молчаніе, и Мишель началъ снова:

— Ты, значитъ, не понимаешь, что я покажу чудовищный эгоизмъ, женясь на этой молодой двушк? Ахъ! если бы мн было двадцать лтъ! Можетъ быть, я тогда убаюкивалъ бы себя прелестными иллюзіями, можетъ быть я говорилъ бы себ: „она хорошенькая, прелестная, я ее полюблю“. Но мн тридцать, я знаю жизнь; и въ особенности я знаю самого себя. Ясный цвтъ лица и прекрасные глаза недостаточны, чтобы мн вскружить голову. Я не влюбленъ въ это дитя; допуская, что со временемъ появится искренняя привязанность къ ней, я знаю, что она не внушитъ мн никогда глубокой, пылкой любви; я знаю, что она никогда черезъ меня не познаетъ страсть, на которую она надется, на которую она иметъ право надяться, которую она, вроятно, ждетъ отъ меня.

Такъ какъ Даранъ тихо пожалъ плечами, молодой человкъ продолжалъ:

— Сдлай милость, поврь мн, что я не считаю себя неотразимымъ. Но говорятъ, будто поколніе молодыхъ романтичныхъ двушекъ еще не совсмъ исчезло изъ этого міра, и великія безумія еще трепещутъ въ нкоторыхъ 20-лтнихъ сердцахъ. Вспомни обстоятельства, при которыхъ мы встртились, миссъ Севернъ и я… и этотъ часъ, проведенный подл могилы умершаго отъ любви рыцаря… и это имя, написанное ею на стн подъ вліяніемъ легенды… Ахъ! зачмъ я его не прочелъ!… Бдная малютка! Она нашла во мн сходство съ рыцаремъ. И три дня спустя посл этого начала изъ главы романа Жоржъ Зандъ или Фейе…

— Позволь, добавь еще велосипедъ…

— … она получаетъ письмо отъ Клода. Но она должна была въ тотъ моментъ собрать въ своей послушной памяти сотни фантастическихъ исторій, предметовъ ея прежнихъ грезъ, чтобы построить въ своемъ воображеніи прелестный романъ и лучше убдить себя въ томъ, что выраженныя чувства ее тронули. Подумай только, какой ужасъ! Если герой недостоинъ поэмы — баста… Воображеніе — могущественная фея украшаетъ и облагораживаетъ его. Ты увидишь, что, благодаря сумасброднымъ разсказамъ Колетты и исторіи рыцаря, это дитя совершило чудо, превративъ меня въ героя романа, какъ ты говорилъ въ прошлый разъ. Ясно, однако: гордясь любовью легендарной личности, бдная двушка неожиданно откроетъ глаза и очутится лицомъ къ лицу съ банальнымъ джентльменомъ, женящимся на ней отъ бездлья, чтобы не тянуть долго, какъ говорятъ. Какое разочарованіе! Если бы я серьезно думалъ жениться на Сюзанн Севернъ, я бы не хотлъ, чтобы она могла меня обвинять въ обман; то, что я теб сказалъ сейчасъ, я хотлъ бы, чтобы она знала.

— Нтъ ничего легче, — отвтилъ иронически Альбертъ. Ты это ей сообщи…

— Да, можетъ быть… Тогда она мн отвтитъ: вы не тотъ, кого я ждала, прощайте…

Даранъ взялъ машинально книжку журнала и перелистывалъ ее, не читая.

— На твоемъ мст я не сталъ бы искать вчерашняго дня, ломиться въ открытую дверь, я далъ бы себя увлечь прелестью этого очаровательнаго романа. Можетъ быть въ силу того, что меня считаютъ за героя Фейе [16] , я поврилъ бы и сталъ бы въ дйствительности таковымъ со временемъ… Вра спасаетъ. Во всякомъ случа мн бы очень польстило, чтобы прекрасные глаза видли во мн такого… Боже мой, романъ богатаго молодого человка, конечно мене поэтиченъ, чмъ…

— Ты ошибаешься, — возразилъ Мишель. — Очень возможно, что миссъ Севернъ испытала чувства, которыя я теб описалъ… и при всемъ томъ мн нечмъ гордиться, такъ какъ при тхъ же самыхъ обстоятельствахъ, въ той же самой романтической обстановк, первый встрчный пробудилъ бы ихъ подобно мн; и однако, если бы она мн въ нихъ созналась или добровольно дала ихъ угадать, я можетъ быть былъ бы неспособенъ врить въ ихъ искренность, я можетъ быть увидлъ бы въ этомъ комедію, второе изданіе комедіи, понимаешь? Молодая, бдная двушка, честно продающаяся на всю жизнь и разыгрывающая влюбленную, потому что она не иметъ мужества сознаться въ этомъ передъ человкомъ, за котораго она выходитъ замужъ! Ахъ, къ несчастью это для меня не новость.

На этотъ разъ Даранъ рзко положилъ книгу, которую держалъ, и повернулъ кресло, чтобы лучше видть Мишеля:

— Ахъ, вотъ какъ, — сказалъ онъ, — чего же ты хочешь? Ты ненавидишь браки по расчету, но ты не вришь въ искренность бдной двушки; ты не понимаешь браковъ изъ покорности передъ требованіями свта, но ты боялся бы жениться изъ романтическаго увлеченія; ты уважаешь только браки по любви, но ты клянешься, что никогда не будешь любить свою жену; ты презираешь молодыхъ двушекъ, выходящихъ замужъ изъ расчета, но ты говоришь, что, если бы которая изъ нихъ теб выказала любовь, ты не счелъ бы ее искренней… Чего ты хочешь?

— Я не хочу жениться, вотъ и все… И я не желалъ бы, чтобы мое имя было примшано къ глупой исторіи… Ты прекрасно понимаешь, что я не пожертвую своей свободой изъ-за первоапрльской шутки Клода Бетюна.

— Это врно, — продолжалъ Даранъ примирительнымъ голосомъ, — что ты не отвтственъ ни за глупости юнаго Бетюна, ни за опрометчивость миссъ Севернь, которая должна бы обращать вниманіе на числа, какими помчены получаемыя ею письма. Ты очень деликатно выяснишь положеніе г-ж Бетюнъ, которая также очень деликатно передастъ миссъ Севернъ, что если бы ты чувствовалъ малйшую склонность къ браку, ты былъ бы счастливъ пожертвовать собою для ея счастья, но что… и т. д. Наконецъ, ты правъ, все это только сюжетъ для водевиля.

— Ахъ, ты считаешь это за сюжетъ для водевиля, — воскликнулъ Мишель съ полнйшей непослдовательностью, — ты находишь, что очень смшно и забавно сказать молодой двушк: „мадемуазель, вы очень милы, согласившись принять мое имя, но я ни за какую цну не соглашусь вамъ его дать…“

— Вдь это не ты ей скажешь. Ты все принимаешь трагически.

— Ахъ, прошу тебя Даранъ! — сказалъ молодой человкъ, сжимая свой лобъ руками.

И они больше не возвращались къ этому, продолжая говорить о разныхъ вещахъ.