— Въ Барбизонъ, совсемъ одинъ? По дламъ?

— Да, по дламъ.

— Это очень спешно?

— И да и нтъ… — сказалъ Мишель равнодушно.

— Скажи-ка, разве нтъ возможности написать? Мы провели бы прекрасно цлый день вмст у меня! Ты увидишь, я привезъ изъ своего путешествія цлую кучу вещей и затмъ у меня также масса новостей, которыя нужно теб разсказать. Это тебя не соблазняетъ?

Это его напротивъ очень соблазняло. Онъ не чувствовалъ себя въ настроеніи признаній: даже передъ Дараномъ, своимъ врнымъ другомъ, онъ хотлъ умолчать сегодня о сомнніяхъ, которыя его грызли, но ему казалось, что атмосфера простой и естественной близости, прежніе разговоры, дали бы ему забыться отъ его мученій. Онъ, однако, колебался, Сюзанна ни въ какомъ случа не должна была предположить капитуляцію передъ ея требованiями.

— Ты боишься разсердить твою невсту? — спросилъ Даранъ, обладавшiй большой находчивостью.

— Моя невста меня сегодня не ждетъ.

— Превосходно! Послушай, откровенно говоря, Треморъ, нтъ ли возможности отложить твое дло?

— Да, — заявилъ наконецъ Треморъ, хотя еще нершительнымъ тономъ.

— Тогда я тебя похищаю, — ршилъ Даранъ, — ты напишешь письмо у меня, я велю его отнести на вокзалъ, и до вечера мы не разстаемся. Это ршено.

Миссъ Севернъ мало спала эту ночь.

Вечеромъ она объявила, что чувствуетъ себя совершенно здоровой и что она ршила начать свою прежнюю жизнь здоровой молодой двушки, что, впрочемъ, ей уже давно разршено докторомъ.

Она ршила съ самаго утра заглушить свое горе и непріятныя размышленія, которыя не преминутъ ее безпокоить весь день. Она сопровождала Колетту въ Прекруа, куда только что пріхали Бетюны, она болтала, смялась, и шумная радость Клода и двухъ двчурокъ нашли въ ней самый живой откликъ. Однако, вопреки самымъ похвальнымъ усиліямъ, ея воображеніе блуждало въ другомъ мст, далеко отъ Прекруа, подъ большими деревьями Барбизона, въ длинныхъ и свжихъ аллеяхъ лса, гд опиралась на руку хорошо ей знакомаго кавалера, свтлая и изящная дама, которую, какъ ей казалось, она тоже знала.

Невольно она представляла себ графиню Вронскую очень красивой, сильно отличающейся, отъ нкоей маленькой американки — увы! столь неинтересной. Она представляла ее высокой и стройной, немного надменной; волосы въ вид бандо бархатистаго чернаго цвта окаймляютъ незабываемое лицо съ правильными чертами цвта лиліи. Какъ Мишелю не сравнивать классическій профиль Фаустины, ея тяжелые волосы, ея походку легендарной королевы съ неправильнымъ личикомъ, съ банальными завитками, съ живымъ и тонкимъ силуэтомъ бдной Сюзи?

Ахъ! если изъ этого свиданія, любезно принятаго, возродится прежняя любовь!…

Сюзанна чувствовала себя временами такъ мало способной ему, именно ему, нравиться! Она прекрасно знала, что она можетъ нравиться, она знала, что она красива; она знала, по крайней мр, что многіе ее находили такой; но эта прелесть, эти чары, о которыхъ свидтельствуетъ всеобщее восхищеніе, вначал почти удивившее ее, въ чемъ он? Он казались ей случайными, неуловимыми, переменчивыми; какъ ихъ направлять, сделать изъ нихъ сознательную силу? И она чувствовала себя безоружной передъ Мишелемъ, всякая борьба казалась ей безполезной.

Въ этотъ день Сюзанна находила себя некрасивой, тощей, плохо одтой. Графине Вронской, еще окруженной ореоломъ прежнихъ мечтаній, достаточно было появиться, чтобы побдить.

И однако? Однако Мишель выбралъ свободно свою невсту. Графиня Вронская была вдова, и Мишель это зналъ въ ту минуту, когда онъ письменно, въ одно и то же время корректно и мягко, немного холодно и дружески, просилъ руки Сюзанны Севернъ.

Это значило, что онъ уже не любилъ графиню Вронскую! Ничего, вдь ничего на свт не обязывало тогда Мишеля жениться на маленькой кузин, которую онъ едва зналъ и которой былъ почти неизвстенъ.

Сюзанна старалась такимъ образомъ разумными разсужденіями успокоить себя, слушая разсянно болтовню Май. Она себ говорила еще, что Мишель не былъ равнодушнымъ женихомъ прежнихъ дней; она вновь переживала драгоцнные часы, проведенные въ маленькой гостиной Колетты, она вызывала въ памяти взглядъ, боле нжный, растрогавшій ее, ласковое слово, заставившее забиться ея сердце; она заключила изъ этихъ воспоминаній, что такъ, какъ Мишель, ведутъ себя, когда хоть немного любятъ. Затмъ, переходя къ ревнивому страху, она горько надъ собой смялась за то, что принимаетъ свои желанія за дйствительность. Мишель могъ почувствовать, одинъ моментъ, влеченіе къ миловидной молодой двушк, которой восхищались его друзья. Мишель могъ быть растроганъ той опасностью, какой подвергалось подл него слабое и молодое созданіе; но какъ далеко было отъ этой неопредленной привязанности или этой банальной жалости до настоящей любви, той любви, которая будучи нкогда обманута, была достаточно могущественна, чтобы омрачить навсегда существованiе этого сильнаго человка!

Въ теченіе долгой помолвки, если нчто похожее на любовь и появилось въ душ Мишеля къ молодой двушк, на которой онъ собирался жениться, подъ вліяніемъ ревности или состраданія — одинъ взглядъ Фаустины обратитъ въ ничто нарождающееся чувство… Мишель не сумлъ воспротивиться просьб графини Вронской. Она сказала: „я пробуду два дня въ Барбизон“, и въ первый же день онъ поспшилъ къ ней… ну да, онъ не поступилъ предательски по отношенію къ Сюзанн, не скрылъ отъ нея своего твердаго намренія хать въ Барбизонъ!