В отчаянии написал письмо начальнику финансового управления РККА А. В. Хрулеву с подробным объяснением и поставил об этом в известность заместителя командующего округом А. И. Жильцова, отдыхавшего в то время в Сочи.

Медленно шли дни, настроение было отвратительное. Дело тянулось до тех лор, пока А. В. Хрулев не прислал своего представители товарища Школьникова. Он внимательно осмотрел «незаконные» объекты, изучил состояние сметного дела на стройке, заглянул в баланс и убедился, что стройка идет с прибылью, а организация производства безупречна. Мы встретились с ним.

– Если говорить о технически грамотной эксплуатации аэродрома, - сказал Школьников, - вы совершенно правы, строя эти «Незаконные» объекты. Но ведь закон есть закон, и вы обязаны были все это своевременно оформить! Как те вы так оплошали?

– Я те обращался к Шмурицкому и Калинину. Но разве их прошибешь? Как об стенку горох!

– А Уборевича ставили в известность?

– Нет, не ставил. Как-то постеснялся...

– Ну вот- постеснялся. А теперь хоть садись в тюрьму. Надо попросить Иеронима Петровича приехать сюда, в Ржев. Только он может приказать прокурору прекратить дело.

– Да разве он поедет?
– усомнился я.- У него только и дела, что возиться со мной... Школьников сам позвонил в Смоленск Уборевичу. Тот не сказал ничего определенного. Я совсем расстроился.

А утром на железнодорожную ветку аэродрома прибыл вагон командующего округом. Я не знал, что А. И. Жильцов телеграфировал начальнику строительного отдела Округа Козловскому, чтобы тот доложил о моей беде Уборевичу.

Иероним Петрович привез с собой Козловского, Шмурицкого, Калинина и других работников управления округа, вызвал командира авиационной бригады М. С. Медянского и комиссара бригады Кузнецова. Когда все собрались, командующий приказал мне:

– Покажите все ваши объекты: «грешные» и «безгрешные».

Медянский и Кузнецов хорошо отзывались о качестве работ, не жаловались и на темпы стройки.

– Все было бы хорошо, если бы не самовольство Горбачева...
– с деланным сожалением проговорил Шмурицкий, когда мы подошли к сбросу дренажной системы.

По выражению лица Уборевича я никак не мог понять, осуждает он меня или оправдывает.

После осмотра объектов началось совещание в салон-вагоне командующего. Первым говорил Шмурицкий.

– Горбачев обворовал государство. Никому не позволено разбазаривать средства не по назначению. Что будет, если каждый строитель начнет расходовать деньги, материалы и рабочую силу по своему усмотрению? Против таких безобразий и направлен новый закон. Горбачев безусловно заслуживает самого строгого наказания, тем более что мы предупреждали его. Пора заняться этим прокурору.

Шмурицкого поддержал Калинин.

– Если вы не хотите называть Горбачева по имени и отчеству, - обернулся к ним Уборевич, - называйте его товарищ Горбачев. Он пока еще не осужден. А каково ваше мнение, товарищ Школьников? Залез товарищ Горбачев в карман государства или не залез?

– Формально- да, а по существу- нет. Он не положил деньги себе в карман. Я удивляюсь одному: какие беспринципные работники есть еще в управлении Белорусского округа! Неужели у них не хватает соображения определить, что нужно на аэродроме в первую, во вторую и третью очередь?! Взять к примеру железобетонный забор вокруг аэродрома. Ведь у нас сотни аэродромов обнесены простым дощатым забором, какой издавна стоит и здесь. Так неужели нельзя было снять деньги с этого объекта, не строить в этом году железобетонный забор, а пустить средства туда, где они более нужны для нормальной эксплуатации аэродрома?

– Я с вами, товарищ Школьников, вполне согласен, встал с места Медянский.
– Начальник стройки товарищ Горбачев действует в интересах нашей бригады: мы же сами требовали, чтобы он строил эти «незаконные» объекты. Посудите сами: велика ли выгода государству, если ангары построены, а пользоваться ими нельзя, потому что нет рулежных дорожек? А работники округа хотят защитить честь мундира. Прохлопали время, чтобы изменить титул, а теперь валят вину на других. Несправедливо это, товарищ командующий!

Произошла небольшая пауза.

Иероним Петрович подозвал своего секретаря и что-то шепнул ему на ухо. Тот вышел из салона.

– Мне ясно, почему товарищ Школьников встал на сторону начальника стройки, - сказал Иероним Петрович, - но мне совершенно неясно, откуда мы возьмем два миллиона, израсходованные товарищем Горбачевым без моего ведома. Ну, объявим мы ему выговор или отдадим под суд, а деньги-то от этого не родятся!

Как я ни был взволнован, все же слышал, как в соседнем купе стучала пишущая машинка, затем увидел, как проводник стал накрывать в другом конце салона обеденный стол. «Для всех жизнь идет своим обычным чередом, а я... Что же будет со мной?»