Маркевич Болеслав Михайлович
Шрифт:
— «Ни тоби,» «ни мини!» повторялъ графъ сквозь громкій смхъ, — потому все судь пошло. Хорошо разказываетъ! подмигнулъ онъ снова нашей барышн. И тутъ же, заложивъ большой палецъ за пуговицу сюртука:
— А что тебя губернское правленіе милуетъ? спросилъ онъ исправника офиціально шутливымъ тономъ.
Толстый Елпидифоръ игралъ уже на немъ какъ по струнамъ:
— Эхъ, ваше сіятельство, вотъ ужь у насъ гд оно сидитъ, губернское правленіе! Онъ похлопалъ себя рукой по затылку;- не смю только утруждать…
— Ничего! Пойдемъ ко мн! Я теперь свободенъ! Ты хорошо разказываешь!.. Шалунья, до свиданія! обернулся подымаясь старикъ къ Ольг.
Она поднялась за нимъ, и словно възжая своими забирающими глазами въ его китайскіе глаза:
— Я васъ обожаю, графъ! прошептала она ему.
— Шш, при отц! Что подумаетъ! погрозилъ онъ ей лукаво пальцемъ на прощанье, и ушелъ съ Елпидифоромъ, довольный какъ мдный грошъ.
Ольга поглядла ему вслдъ:
— А за это ты мн папашу-полицеймейстеромъ въ Москву! ршила она мысленно. Она была сила:- въ этомъ она уже не сомнвалась теперь…
Не усплъ отойти графъ какъ къ ней подошелъ Анисьевъ.
— Позвольте возобновить сегодняшнее нечаянное знакомство, сказалъ онъ, садясь на кресло подл ея дивана.
Гостиная уже опустла; сама хозяйка ушла въ свой ситцевый кабинетъ, упросивъ Зяблина придти туда пить съ нею чай, «comme d'habitude» — она чувствовала себя очень деморализованною посл схватки своей съ зубатою княгиней Карнауховой, и внезапная холодность «бриганта, этого «vrai ami,» которому она собиралась теперь «confier toutes ses peines,» — холодность которую она въ простодушіи своемъ никакъ себ объяснить не могла, — была для нея очень чувствительна. «Намъ надо объясниться!» объявила она ему, на что Зяблинъ въ отвтъ мрачно опустилъ голову, уныло проговорилъ: «вы желаете повернуть кинжалъ въ ран? Извольте, я готовъ!» и отправился вслдъ за нею….
— Вы совсмъ околдовали нашего почтеннаго старца, говорилъ Ольг блестящій Петербуржецъ потягивая во всю ихъ длину свои прекрасные усы, и глядя на нее съ улыбкой изподлобья.
— Я его очень люблю! съ нкоторою уже величественностью отвчала по-французски барышня. Она старалась какъ можно ближе примниться къ пріемамъ, къ тону рчи «петербургской царицы.» — И къ тому онъ такой смшной, правда? примолвила она уже со всмъ по-уздному.
— Я его очень уважаю! сказалъ сдержанно флигель-адъютантъ.
— О, разумется, — и я!.. Успли вы приглядться здсь? спросила она его вдругъ.
— Къ чему?
Ольга лукаво улыбнулась:
— Къ тому что можетъ васъ здсь интересовать…
— Приглядываюсь, протянулъ Анисьевъ съ легкимъ наклоненіемъ головы и любезнымъ взглядомъ въ ея сторону.
Она совсмъ уже позабыла про величественность…
— Разказывайте это другимъ! расхохоталась она на всю гостинную;- я, надо вамъ сказать, умна!..
— И потому что вы умны, вы думаете что я не могу…
Онъ не договорилъ, остановленный выраженіемъ ея пристально остановившихся на немъ глазъ.
— Только не въ эту минуту! быстро промолвила она.
Анисьевъ опустилъ на мигъ вки — и принимаясь улыбаться опять:
— Вы не только умны, началъ онъ, — вы, говорятъ, всевдущи и всемогущи.
— А кто это «говорятъ?»
— Слухами земля полнится…
— А слухи — съ языка Женни Карнауховой?
— Помилуйте, я никого не называю! почти испуганно вскликнулъ полковникъ.
— И не нужно! съ новымъ смхомъ возразила барышня;- вы сами говорите что я всевдущая… Всемогущая — нтъ, далеко нтъ! вздохнула, — но… но совтъ, договорила она посл минутнаго перерыва, — всегда могу дать… и хорошій…
Брови Анисьева сдвинулись, онъ недоврчиво поднялъ на нее глаза.
— Напримръ? проронилъ онъ.
Она какъ бы на мигъ заколебалась…
— Сказать?
— Прошу!
— И… и не разсердитесь?
— Смю ли? проговорилъ онъ учтиво.
— А если скажу, — послушаетесь?
— Смотря по тому уклончиво сказалъ онъ.
Ольга Елпидифоровна окинула кругомъ себя бглымъ взглядомъ, наклонилась къ нему, и прошептала:
— Здсь вы ничего не сдлаете!..
Анисьевъ не ожидалъ этого такъ прямо, такъ ршительно… «За кого она?» пронесся у него въ голов вопросъ…
Она будто тотчасъ же сообразила говорившее въ немъ сомнніе:
— Надо чтобъ он въ Петербургъ перехали, поспшила она досказать… — Но какъ это сдлать?…
— Въ Петербургъ? повторилъ безотчетно Анисьевъ, пристально глядя ей въ лицо.
— Ахъ, Боже мой, воскликнула она, — вы, можетъ-быть думаете что я нарочно… Ну, какъ же это васъ уврить!.. Поврьте хоть тому что сама я такъ и рвусь въ Петербургъ!
— А! А разв и вы?…
— Да, меня беретъ княгиня…
— Вы очень дружны… съ княжной… Еленой Михайловной? съ разстановкой вымолвилъ флигель-адъютантъ.