Жена отвела глаза отъ книги и сказала: «да». Посл того разсянно улыбнулась мн и спросила, нравятся ли мн духи. Такъ какъ вопросъ этотъ не вязался съ предыдущимъ разговоромъ, то я приписалъ его ея гордости.

М-съ Покетъ была единственная дочь уже умершаго кавалера, который воображалъ, что непремнно долженъ былъ быть дворяниномъ и даже барономъ, и что только злоба противниковъ помшала его повышенію. Дочь свою онъ воспиталъ въ такомъ же ослпленіи, внушилъ ей гордость, не позволялъ заниматься домашнимъ хозяйствомъ. Дочь была достойна своего отца; она только читала книги о дворянств или сидла въ гостиной, но ничего не умла длать. М-ръ Покетъ женился на ней, когда былъ еще молодъ. Родитель молодой двушки сказалъ м-ру Покетъ, что его невста «кладъ, достойный принца», но приданаго за ней не далъ, такъ какъ самъ не имлъ ничего. М-ръ Покетъ сталъ пожизненнымъ владльцемъ «клада, достойнаго принца», но отъ этого онъ не сдлался счастливымъ. Вс жалли м-съ Покетъ за то, что она вышла замужъ не за титулованнаго человка, и упрекали м-ра Покета за то, что онъ не сумлъ добыть себ никакого титула.

М-ръ Покетъ повелъ меня въ домъ и показалъ мн мою комнату: она была очень удобная и хорошо убранная. Затмъ онъ постучался въ другія двери и познакомилъ меня съ своими жильцами; ихъ было двое — Друмль и Стартопъ. Друмль, старообразный молодой человкъ, тяжеловсный и неуклюжій, сидлъ и что-то насвистывалъ. Стартопъ, моложе его и годами и видомъ, читалъ, сжимая голову обими руками, точно боялся, что ее разорветъ отъ слишкомъ большого заряда знанія.

Я скоро замтилъ, что м-ръ и м-съ Покетъ не хозяева у себя дома, что они точно боялись кого-то, и скоро узналъ, что боятся они своей прислуги, которая всмъ распоряжается. Такое хозяйство было очень разорительно, такъ какъ прислуга считала своей обязанностью не скупиться на пищу и питье для себя и принимать много гостей. Мн казалось, что было выгодне столоваться въ кухн, такъ какъ тамъ вкусне ли, чмъ за нашимъ столомъ. Я еще не прожилъ и недли у нихъ въ дом, какъ м-съ Покетъ получила письмо отъ незнакомой сосдки, которая писала, что видла, какъ нянька била маленькаго бэбэ. Это сообщеніе страшно разстроило м-съ Покетъ, и она даже расплакалась, говоря, что не понимаетъ, зачмъ сосди вмшиваются въ чужія дла.

Гербертъ разсказалъ мн, что м-ръ Покетъ учился въ университет и оказалъ большіе успхи, но, имвъ счастіе жениться на м-съ Покетъ въ очень молодые годы, онъ этимъ повредилъ всей своей жизни и сталъ настоящей ломовой лошадью.

За обдомъ разговоръ шелъ между м-съ Покетъ и Друмлемъ, въ то время, какъ я устремлялъ все свое вниманіе на ножъ и вилку, ложку, стаканъ, рюмку и другія орудія самоистязанія. Говорилось больше всего о дворянств, о разныхъ титулахъ и отличіяхъ; никто изъ присутствующихъ не принималъ въ немъ участія, и видно было, что этотъ разговоръ всмъ надолъ. Во время такой бесды прибжали изъ кухни возвстить о домашнемъ бдствіи. Кухарка пережарила ростбифъ. Къ моему несказанному удивленію, я впервые увидлъ, какъ м-ръ Покетъ облегчаетъ свою душу. Онъ положилъ на столъ ножикъ и вилку, запустилъ об руки въ волосы и, казалось, употреблялъ вс усилія, чтобы приподнять себя съ мста. Продлавъ это, онъ спокойно продолжалъ обдать.

Посл обда привели знакомиться дтей: четырехъ маленькихъ двочекъ, двухъ маленькихъ мальчиковъ, кром бэбэ, который могъ быть и мальчикомъ и двочкой, и ближайшаго преемника бэбэ, который былъ еще въ пеленкахъ. Ихъ привели дв няньки: Флопсонъ и Миллерсъ, съ такимъ видомъ, точно он были вербовщиками, набиравшими дтей, а м-съ Покетъ глядла на юныхъ дворянъ, какими они должны были бы быть, совершенно не зная, что съ ними длать.

— Вотъ! дайте мн вашу вилку, ма'амъ, и возьмите бэбэ, — сказала Флопсонъ. — Не этой рукой, а не то онъ очутится головой подъ столомъ.

Повинуясь этому совту, м-съ Покетъ взяла его другой рукой, и голова бэбэ очутилась надъ столомъ, о чемъ міру возвстилъ отчаянный вопль.

— Боже, Боже! Отдайте мн его назадъ, ма'амъ, — сказала Флопсонъ, — а вы, миссъ Дженъ, подойдите и попляшите передъ бэбэ!

Одна изъ маленькихъ двочекъ, крошка, повидимому преждевременно принявшая на себя обязанность заботиться о другихъ, вышла изъ-за стола и принялась вертться вокругъ бэбэ до тхъ поръ, пока онъ не пересталъ плакать и не засмялся. Тогда и вс прочія дти засмялись, и м-ръ Покетъ (который тмъ временемъ дважды пытался приподнять себя за волосы) тоже засмялся, и вс мы засмялись и были чему-то рады.

Флопсонъ сложила бэбэ ручки и ножки, точно онъ былъ складная кукла, и посл того благополучно водворила его на колняхъ м-съ Покетъ и дала ему играть щипцами для расколки орховъ, предупредивъ м-съ Покетъ, чтобы она наблюдала, какъ бы бэбэ не прокололъ себ глаза; миссъ Дженъ было приказано слдитъ за тмъ же. Посл того об няньки вышли изъ комнаты.

Я очень безпокоился, видя, что м-съ Покетъ снова вступила въ разговоръ съ Друмлемъ о двухъ баронахъ и ла апельсинные ломтики, пропитанные виномъ и сахаромъ, совсмъ забывъ про бэбэ, который сидлъ у нея на колняхъ и творилъ самыя невроятныя вещи со щипцами. Наконецъ маленькая Дженъ, замтивъ, что юнымъ мозгамъ его грозитъ опасность, потихоньку сошла съ мста и хитростью выманила опасное оружіе. М-съ Покетъ дола въ эту минуту апельсинъ и, не одобряя поведенія дочери, сказала:

— Несносная двочка, какъ ты смла мшаться не въ свое дло? Поди сейчасъ и сядь на мсто.

— Милая мама, — пролепетала крошка, — бэбэ могъ выколоть себ глазки.

— Какъ ты смешь это говорить! — отвчала м-съ Покетъ. — Ступай и сію минуту сядь на свой стулъ!

Достоинство, съ какимъ м-съ Покетъ проговорила это, было такъ сокрушительно, что я совсмъ растерялся: мн показалось даже, что и я въ чемъ-то провинился.

— Белинда, — возразилъ м-ръ Покетъ, съ противоположнаго конца стола, — какъ можешь ты быть такъ безразсудна? Дженъ вмшалась, чтобы спасти ребенка.

— Я никому не позволю вмшиваться, — сказала м-съ Покетъ. — Я удивляюсь Матью, что ты позволяешь, чтобы двочка оскорбляла меня.

— Святый Боже! — вскричалъ м-ръ Покетъ въ порыв безысходнаго отчаянія. — Неужели младенцы существуютъ для того, чтобы щипцами имъ разбивали головы, и неужели никто не сметъ ихъ спасать?

— Я не позволю Дженъ вмшиваться, — произнесла м-съ Покетъ съ величественнымъ взглядомъ на невинную маленькую преступницу. — Помни, что я могла бы быть дворянкой.

М-ръ Покетъ снова засунулъ руки въ волоса и на этотъ разъ дйствительно приподнялся нсколько со стула.