И съ этими словами актеръ-меланхоликъ — это былъ никто иной, какъ нашъ старый знакомый, м-ръ Томасъ Кадлинъ, — опередилъ своего пріятеля и товарища по ремеслу, м-ра Гарриса, по прозванію Шота, и взбжалъ наверхъ раньше его.

— Ну, друзья мои, вы отлично играли. Чмъ мн угостить васъ? обратился хозяинъ къ Кадлину. — Кстати, скажите вашему пріятелю, чтобъ онъ заперъ за собой дверь.

— Затвори дверь! говорятъ теб! И самъ бы, кажется, могъ догадаться, не ожидая приказаній, сердито выговаривалъ Кадлинъ своему пріятелю.

Шотъ затворилъ дверь, бормоча себ подъ носъ:

— Пріятель, молъ, его въ такомъ сегодня кисломъ настроеніи духа, что будь по близости молоко, оно непремнно прокисло бы.

Жилецъ кивнулъ имъ головой, указывая на стулья. Т съ минуту нершительно переглядывались другъ съ другомъ, но наконецъ-таки сли на самомъ кончик, крпко придерживая шляпы подъ мышкой. Хозяинъ налилъ имъ по стакану водки и, подавая каждому, спросилъ:

— Отчего вы такъ оба загорли? Много путешествовали, что ли?

Шотъ кивнулъ утвердительно головой и улыбнулся. Кадлинъ тоже кивнулъ, но при этомъ и застоналъ маленько, какъ будто все еще чувствовалъ на своихъ плечахъ тяжелую ношу, которую ему приходилось тащить во время путешествій.

— Вроятно по ярмаркамъ, базарамъ, скачкамъ и т. п.? разспрашивалъ хозяинъ.

— Такъ точно, отвчалъ Шоть. — Мы обошли почти всю западную часть Англіи.

— Мн доводилось разговаривать съ содержателями театровъ маріонетокъ, которые исходили сверъ, востокъ и югъ Англіи, но ни одинъ изъ нихъ не былъ на запад, молвилъ хозяинъ нсколько взволнованнымъ голосомъ.

— A мы, сударь, ужъ непремнно каждое лто отправляемся на западъ. Зимой и весной мы обходимъ восточную часть Лондона, а лтомъ — западную часть Англіи. Не разъ приходилось намъ въ дождь и слякотъ таскаться по большимъ дорогамъ, не заработавъ ни гроша.

— Выпейте еще по стаканчику!

— Очень вамъ благодаренъ, сударь, съ удовольствіемъ выпью, и Кадлинъ, оттолкнувъ рукою руку Шота, подставилъ свой стаканъ. — На мн, сударь, лежатъ вс тягости какъ во время похода, такъ и на мсти. Въ город ли, за городомъ ли, въ жару, въ стужу, за все, про все отвчай Кадлинъ. Но онъ не сметъ жаловаться на судьбу, нтъ, нтъ. Шотъ можетъ плакаться, а Кадлинъ нтъ, ни подъ какимъ видомъ. A не то, сейчасъ закричатъ! «Долой Кадлина, на его, дескать, мст нельзя брюзжать».

— Слова нтъ, Кадлинъ очень полезенъ въ нашемъ дл, замтилъ Шотъ, подмигивая на него, — но онъ не можетъ за всмъ услдить. Знаете, иной разъ нтъ-нтъ, да и заснетъ. Вспомни послднія скачки, Томми.

— Когда ты перестанешь мн надодать, огрызнулся тотъ. — должно быть я спалъ, когда въ одинъ только обдъ выручилъ 5 шиллинговъ 10 пенсовъ. Я былъ занятъ своимъ дломъ и не могъ вертться во вс стороны, какъ павлинъ. Если я не услдилъ за старикомъ и двочкой, не услдилъ и ты; стало быть, нечего сваливать всю вину на меня одного.

— Ну, братъ, довольно объ этомъ. Барину, я думаю, не очень-то интересно слушать всякій вздоръ.

— Такъ ты бы и не начиналъ, сердился Кадлинъ. — Прошу васъ, сударь, извинить моего товарища. Онъ большой болтунъ; когда онъ говоритъ, онъ ни о чемъ не думаетъ, только бы ему молотъ языкомъ.

Въ начал этого спора жилецъ сидлъ покойно, поглядывая то на одного, то на. другого. Казалось, онъ выжидалъ случая, чтобы продолжать начатые разспросы. Но когда Шотъ сталъ обвинять Кадлина въ излишней сонливости, онъ съ большимъ вниманіемъ сталъ прислушиваться къ ихъ разговору и, наконецъ, весь превратился въ слухъ.

— Стойте, стойте, вдругъ прервалъ онъ ихъ. — Наконецъ-то я васъ нашелъ! Васъ-то мн и надо. Говорите скорй, гд находится въ настоящее время старикъ съ внучкой, о которыхъ вы только что упоминали?

— Позвольте, сударь, началъ было Шотъ, въ нершительности поглядывая на товарища.

— Я васъ спрашиваю о старик, который вмст съ внучкой путешествовалъ въ вашей компаніи. Гд они теперь? Говорите скоре. Будьте уврены, что вамъ не придется раскаяваться; напротивъ, вы только выиграете отъ этого. Насколько я могъ понять изъ вашего разсказа, они со скачекъ убжали отъ васъ, не такъ ли? До сихъ поръ я прослдилъ за ними, но дальше, какъ ни бился, ничего не могъ узнать. Не можете ли вы мн дать хоть какое нибудь указаніе, гд ихъ найти?

— Вотъ видишь, Томми, правду я соворилъ, что этихъ странниковъ непремнно будутъ розыскивать! воскликнулъ изумленный Шотъ, обращаясь къ товарищу.

— Ты говорилъ, а я, небось, не говорилъ, что такой прелестной двочки я въ жизни не видалъ; я ее любшгь, обожалъ. Милая крошка! Такъ и слышу, какъ она, бывало, говоригь; «Кадлинъ мой другъ», а слезы такъ и ползутъ по розовой щечк.

«— Кадлинъ мой другъ, а не Шотъ. Шотъ — хорошій, добрый человкъ, я знаю, онъ не желаетъ мн зла, но Кадлинъ не то, — онъ бережетъ меня, какъ зеницу ока, хотя этого никто не знаетъ».