Не разъ онъ заставлялъ ее переписывать вмсто себя бумаги и въ благодарность за это дружески шлепалъ ее по спин и награждалъ ласкательными прозвищами, върод: славный песь, чортъ возьми, эдакой молодчинища, и т. д., и миссъ Сэлли принимала эти любезности, какъ должное.

И такъ, Дику жилось довольно сносно въ семь Брасса. Его только одно безпокоило: что маленькая кухарочка пропадала гд-то въ преисподней и никогда не показывалась на свтъ Божій; разв только когда жилецъ, бывало, позвонитъ сверху, она вдругъ откуда-то появится и, исполнивъ приказаніе, тотчасъ же опять исчезнетъ. Она никогда не являлась въ контору, не выходила за ворота поглазть на народъ, подышать воздухомъ. Лицо у нея было всегда неумытое, передникъ грязный; повидимому, она не знала ни радости, ни покоя. Никто ее не навщалъ, никто не вспоминалъ, не заботился о ней. Только разъ какъ-то въ разговор Брассъ замтилъ, что она, должно быть, незаконная «дитя любви», какъ онъ выразился, что отнюдь не означаетъ «любимое дитя». Вотъ все, что Дикъ могъ узнать о ней.

У Дракона о ней хоть и не спрашивай, разсуждалъ про себя Дикъ, сидя противъ миссъ Сэлли и разсматривая ее во всхъ подробностяхъ.

— Узнать ничего не узнаю, а, пожалуй, какъ только заикнусь о ней, такъ нашей дружб и капутъ. Желалъ бы я знать, въ самомъ дл, что это за птица передо мной: дйствительно ли она Драконъ или, можетъ быть, русалка? Она-таки смахиваетъ на чешуйчатыхъ, но вдь русалки любятъ смотрться въ зеркало и расчесывать волосы, а за ней, кажись, ни того, ни другого грха не водится. Нтъ, должно быть, Драконъ.

— Куда вы уходите, дружище? громко спросилъ онъ, когда миссъ Сэлли встала съ мста, обтеревъ, по обыкновенію, перо о свое зеленое платье.

— Иду обдать, отвчалъ Драконъ.

— Обдать! Вотъ еще интересный вопросъ! Желалъ бы я знать, обдаетъ ли хоть когда нибудь маленькая служаночка? подумалъ Дикъ.

— Сегодня Семми не обдаетъ дома. Подождите, пока я вернусь, я недолго васъ задержу, сказала миссъ Сэлли.

Дикъ кивнулъ головой въ знакъ согласія и, проводивъ миссъ Брассъ глазами до самой двери, сталъ прислушиваться, что длается въ задней комнат, гд братецъ съ сестрицей всегда обдали.

— Будь у меня деньги, я бы, кажется, все отдалъ, чтобы только узнать, какъ они обращаются съ этой двочкой и гд они ее держатъ, говорилъ Дикъ, прохаживаясь взадъ и впередъ по комнат, заложивъ руки въ карманы. — Должно быть моя мать была очень любопытная женщина, и я наврно гд нибудь прописанъ въ вид вопросительнаго знака. Я заглушаю свои чувства, но ты возбудила во мн этотъ страхъ, моя… началъ было онъ, но сразу остановился въ своемъ поэтическомъ полет. — Нтъ, ей-Богу, мн очень интересно знать, какъ они съ ней обходятся, повторилъ онъ, возвращаясь къ проз дйствительности и задумчиво опускаясь въ кресло.

Нсколько минутъ спустя, онъ потихоньку отворилъ дверь въ сни, намреваясь слетать на ту сторону улицы, чтобы утолить жажду стаканомъ портера. Какъ разъ въ это время миссъ Брассъ спускалась въ кухню. Онъ только усплъ узрть кончикъ ея наколки, исчезавшей задверью, внизу.

— Илй теперь, или никогда! воскликнулъ Дикъ. — Ей-Богу же она идетъ кормить кухарочку.

Заглянувъ внизъ черезъ перила и удостоврившись, что темная наколка окончательно исчезла за дверью, онъ осторожно, крадучись, тоже спустился по лстниц и незамтно вслдъ за миссъ Сэлли вошелъ въ кухню. Кухня была отвратительная. Потолокъ чуть не падалъ на голову, со стнъ текло; вс он были въ трещинахъ, пузыряхъ. Въ углу стояла ветхая бочка, изъ которой на полъ сочилась вода. Полуживая отъ истощенія кошка жадно лакала эту воду. Громадная печка была такъ приноровлена ея настоящимъ хозяиномъ, чтобы въ ней можно было поддерживать лишь микроскопическій огонь. Все было подъ замкомъ: и уголь, и свчи, и соль, и говядина. На всхъ дверкахъ, на всхъ ящикахъ болтались висячіе замки. Тутъ нечмъ было бы поживиться и таракану. Миссъ Сэлли принесла въ кухню блюдо съ холодной бараньей ножкой. Увидвъ хозяйку, кухарка смиренно опустила голову.

— Ты здсь? спросила та.

— Здсь, ма'амъ, отвчала двочка слабымъ голосомъ.

— Отойди подальше отъ стола; ничего нельзя поставить, чтобы ты сейчасъ же не начала ковырять.

Двочка забилась въ уголъ, а миссъ Брассъ вынула ключъ изъ кармана, отворила шкафъ и достала оттуда какое-то мсиво изъ картофеля, холодное и твердое, какъ камень. Она поставила его на столъ и, приказавъ двочк ссть, взяла большой кухонный ножъ и принялась яко бы точить его о вилку.

— Видишь это? спросила она, отрзавъ кусочекъ баранины, приблизительно около двухъ квадратныхъ дюймовъ величиной, и зацпивъ его кончикомъ вилки.

Изголодавшаяся двочка такъ жадно глядла на лакомый кусочекъ, что изучила его насквозь.

— Вижу, отвчала она.

— Такъ не смй же разсказывать людямъ, что теб не даютъ мяса. На, шь!

Дврчка въ одинъ мигъ проглотила кусочекъ.

— Хочешь еще? спросила хозяйка.

Двочка тихонько отвтила:

— Нтъ, не хочу.

Видимое дло, эта комедія повторялась изо дня въ день.

— Теб дали мяса, ты съла сколько хотла, тебя спрашиваютъ, хочешь ли еще, ты отвчаешь «нтъ», резюмировала миссъ Селли всю эту сцену. — Не смй же потомъ говорить, что тебя кормятъ впроголодь.

Съ этими словами она спрятала жаркое въ шкафъ заперла его и, подойдя къ двочк, додавшей картофель, стала смотрть на нее въ упоръ.

Очевидно, въ этомъ нжномъ женскомъ сердц кипла особенная ненависть къ маленькой служанк, потому что она вдругъ, ни съ сего, ни съ того, начала бить ее клинкомъ ножа по рук, по голов, по затылку, словно у нея руки чесались, когда она была близко около нея. Мало того, она было попятилась къ двери, но, къ вящшему удивленію Сунвеллера, не выдержала, бросилась опять на двочку и жестоко исколотила ее кулаками.