Выброшенный, такъ сказать, на улицу, смертью своего хозяина, Томъ попробовалъ зарабатывать хлбъ своимъ природнымъ талантомъ, то есть, сдлался акробатомъ, а такъ какъ блестящая карьера, которой онъ себя посвятилъ, встрчала непреодолимую помху въ его англійскомъ имени и происхожденіи — не смотря на то, что это головоломное искусство пользуется у насъ большой популярностью — онъ, не долго думая, принялъ имя мальчика итальянца — продавца обрзковъ — съ которымъ случайно познакомился и съ тхъ поръ съ необыкновеннымъ успхомъ кувыркался и длалъ различные сальто-мортале.

Вдовушка Квильпа никакъ не могла простить себ единственнаго сквернаго поступка, тяготившаго ея совсть, и всякій разъ, вспоминая о немъ, заливалась горькими слезами. У мужа ея не было родственниковъ, поэтому все его состояніе перешло къ жен, и она стала теперь богатой женщиной. Если бы онъ усплъ сдлать завщаніе, очень можетъ быть, что она оказалась бы нищей. Въ первый бракъ она вступила по настоянію матери, во второй разъ вышла замужъ по собственному желанію. Выборъ ея палъ на красиваго и еще довольно молодого человка, а такъ какъ онъ поставилъ условіемъ, чтобы теща жила отдльно, получая отъ нихъ средства на свое содержаніе, то въ дом молодыхъ было довольно тихо: они ссорились между собой лишь настолько, насколько это неизбжно въ каждомъ супружеств и, вообще говоря, весело зажили на денежки умершаго карлика.

Въ семь Гарландъ жизнь текла по-прежнему тихо, мирно и любовно. Но и у ихъ домашняго очага совершилась перемна, о которой мы теперь и поговоримъ. М-ръ Абель вошелъ въ компанію съ нотаріусомъ Визерденомъ, и по этому случаю у нихъ былъ большой балъ. Судьб угодно было, чтобы между приглашенными оказалась одна чрезвычайно застнчивая молодая барышня, въ которую м-ръ Абель и влюбился. Какъ это случилось, какъ они оба объ этомъ догадались, кто изъ нихъ первый открылъ эту тайну, никому доподлинно неизвстно, но какъ бы то ни было, а они въ свое время поженились и были очень счастливы. Надо и то сказать, что они вполн заслужили свое счастье. Авторъ съ особеннымъ удовольствіемъ заноситъ на свои страницы сообщенное ему извстіе, что Богъ благословилъ ихъ многочисленнымъ потомствомъ, ибо, чмъ больше нарождается хорошихъ, добродтельныхъ людей, тмъ больше облагораживается человческая природа на радость всему міру. Лошадка до конца жизни сохранила свой независимый характеръ и твердость принциповъ. А жила она необыкновенно долго. Старики Гарландъ очень часто видались со своими дтьми: пони то-и-дло таскалъ фаэтончикъ отъ одного дома къ другому, поэтому у молодыхъ Гарландовъ для него была отдльная конюшня, куда лошадка входила съ чрезвычайнымъ достоинствомъ. Когда дти Абеля подросли, она такъ подружилась съ ними, что, какъ собака, бгала за ними по знакомой намъ ливад, позволяла себя ласкать, гладить; и за всмъ тмъ, доведя свою снисходительность до того, что дти безъ малйшаго страха осматривали ея копыта и даже вшались ей на хвостъ, она ни за что въ мір не допустила бы, чтобы кто нибудь изъ нихъ слъ на нее верхомъ или вздумалъ бы управлять ею, дескать, и фамильярности вашей есть предлы, переступать которые не слдуетъ.

Она и на старости лтъ не потеряла способности привязываться къ отдльнымъ личностямъ. Когда, посл смерти своего пріятеля, священника, баккалавръ переселился къ брату, лошадка такъ, полюбила его, что, когда онъ правилъ ею, она шла безъ малйшаго сопротивленія. Послдніе два, три года ея уже не запрягали; она жила, такъ сказать, на пенсіи, но нраву своему не измняла до конца и незадолго передъ смертью порядкомъ-таки лягнула осматривавшаго ее ветеринара.

Дикъ Сунвеллеръ очень медленно поправлялся посл болзни. Какъ только онъ сталъ получать завщанную ему тетушкой ренту, онъ тотчасъ же накупилъ маркиз платьевъ и привелъ въ исполненіе обтъ, данный имъ на одр болзни: помстилъ ее въ школу. Долго придумывалъ онъ, какое бы имя дать ей, и наконецъ ршилъ, что самое подходящее будетъ «Софронія Сфинксъ», и мило, и благозвучно, и не лишено нкотораго таинственнаго оттнка. Подъ такимъ-то именемъ заплаканная маркиза и поступила въ школу, которую онъ для нея избралъ. У двушки оказались блестящія способности: она вскор же перегнала всхъ своихъ товарокъ, и Дикъ перевелъ ее въ высшее учебное заведеніе. Надо отдать справедливость Дику: воспитаніе маркизы стоило ему такъ дорого, что въ продолженіе 5-ти, 6-ти лтъ онъ, благодаря этому, отказывалъ себ во многомъ, но ни разу не пожаллъ, что затялъ доброе дло, и считалъ себя вполн вознагражденнымъ ея блестящими успхами. Надо было видть, съ какой важностью онъ выслушивалъ отзывы о ней содержательницы пансіона, куда онъ являлся каждый мсяцъ за отчетомъ и гд уже усплъ прослыть за чрезвычайно эксцентричнаго молодого литератора, обладающаго необыкновенной способностью засыпать васъ цитатами.

И такимъ-то образомъ, маркиза годамъ къ 19-ти по приблизительнымъ догадкамъ — прошла полный курсъ наукъ и изъ нея вышла красивая, умная, веселая двушка. Тутъ Дика стало одолвать раздумье, что-жъ онъ будетъ съ ней длать, когда она выйдетъ изъ пансіона. Въ одинъ изъ своихъ обычныхъ визитовъ, когда, поджидая ее въ пріемной, Дикъ крпко задумался надъ этимъ вопросомъ, она вышла къ нему одна, такая улыбающаяся, такая свженькая, что въ голов его опять шевельнулась мысль — она приходила ему и прежде — что, если бы маркиза согласилась выйти за него замужъ, онъ счелъ бы себя счастливйшимъ человкомъ. Онъ тутъ же и высказалъ свою мысль. Не знаю, что она ему на это отвтила, но, надо полагать, не отвергла его предложенія, потому что ровно черезъ недлю посл этого разговора они обвнчались, и Дикъ при всякомъ удобномъ случа повторялъ, что, какъ бы то ни было, а вдь дйствительно для него готовилась, для него воспитывалась прелестная молодая двушка.

Какъ разъ въ это время въ Гамштет отдавался въ наемъ маленькій коттэджъ, съ садомъ, въ которомъ была и курильная бесдка — предметъ зависти для современныхъ курильщиковъ. Они наняли ее и, по окончаніи медоваго мсяца, перехали туда. Аккуратно каждое воскресенье къ нимъ прізжалъ Чекстеръ. Онъ проводилъ у нихъ весь день и сообщалъ имъ вс городскія сплетни. Этотъ господинъ въ продолженіе многихъ лтъ былъ заклятымъ врагомъ Кита. Онъ не стсняясь говорилъ, что былъ гораздо лучшаго о немъ мннія тогда, когда его считали воромъ: чтобы совершить, молъ, преступленіе, требовалась нкоторая отвага, энергія; невиновность же его въ утайк банковаго билета еще разъ подтверждаетъ его, Чекстера, мнніе, что Китъ хитрая бестія и больше ничего. Но въ конц концовъ онъ все-таки примирился съ нимъ и даже удостоивалъ его своимъ покровительствомъ: на томъ основаніи, что Китъ достаточно измнился къ лучшему и слдовательно заслуживаетъ прощенія. Тмъ не мене, эпизода съ шиллингомъ онъ ему простить не могъ: если бы, по его словамъ, Китъ вернулся для того, чтобы получить еще шиллингъ, куда бы ни шло, но придти отрабатывать уже полученный — этого пятна не смыть ему во вки вковъ никакимъ раскаяніемъ.

Дикъ, какъ мы знаемъ, и прежде любилъ пофилософствовать, теперь же, сидя въ своей курильной бесдк, онъ еще съ большей яростью предавался размышленіямъ, и въ такія минуты ему ужасно хотлось открыть тайну рожденія Софроніи и докопаться до ея родныхъ. Сама она считала себя круглой сиротой, но Дикъ, сопоставляя нкоторыя, хотя и незначительныя обстоятельства, думалъ, что миссъ Сэлли это, должно быть, лучше извстно, а когда жена его разсказала ему о своей встрч съ Квильпомъ въ контор Брасса, онъ пришелъ къ наключенію, что и карликъ, если бы захотлъ, могъ дать, при жизни, кое-какія указанія на этотъ счеть. Но этотъ вопросъ нисколько его не безпокоилъ тмъ боле, что Софронія оказалась прекрасной, любящей, заботливой женой. Дикъ платилъ ей такой же любовью и, благодаря ей, пристрастился къ домашней жизни. Нрава онъ былъ ровнаго, покойнаго; лишь изрдка у него происходили стычки съ Чекстеромъ, въ которыхъ жена, какъ умная женщина, неизмнно принимала сторону мужа, не раздражая его своимъ противорчіемъ. Ну, да и игралъ же онъ съ ней въ карты въ свое удовольствіе. Къ чести его будь сказано, онъ всю жизнь звалъ ее не Софроніей, какъ мы ее называемъ, а маркизой, и ежегодно праздновалъ день, когда онъ, больной, увидлъ ее у своей постели, задавалъ обдъ, на который приглашалъ Чекстера, и восхваленіямъ доблестей маркизы не было конца.

Долго еще Исаакъ Листь и Джоуль, въ сообществ съ безупречнымъ Джемсомъ Гровсомъ, невозбранно занимались своимъ почтеннымъ ремесломъ, пока наконецъ и до нихъ добрались: благодаря какой-то неосторожности новаго товарища, Фредерика Трента, законъ накрылъ своей могучей дланью воровскую шайку и разметалъ ея членовъ по всему свту.

Фредъ бжалъ за-границу, гд и жилъ нкоторое время, предаваясь всякаго рода излишествамъ. Когда человкъ пользуется своими природными снособностями на благо себ и другимъ, онъ возвышается надъ низшими животными, когда-же, какъ это было съ Трентомъ, — онъ эксплуатируетъ ихъ ради предосудительныхъ цлей, онъ опускается гораздо ниже ихъ уровня. Но это продолжалось недолго. Какой-то англичанинъ, постившій Парижъ и случайно попавшій въ моргъ [4] , узналъ его трупъ, не смотря на то, что онъ былъ страшно обезображенъ — въ какой-то драк, какъ говорили. Но онъ никому не сказалъ объ этомъ, пока не возвратился на родину, и никто не предъявилъ правъ на трупъ Фреда.