80. Стяжи безмолвие и молчание в страхе Божием, и ни одна из стрел врага не коснется тебя. Безмолвие – родительница покаяния, зерцало грехов, мать сокрушения, источник слез, световодительница ума, правительница очей, языка и слуха, тишина помыслов, веселие души, обуздание чревоугодия, горячность молитвы, причина нестяжательности. Безмолвие – благое иго и бремя легкое, упокоевающее и спасающее того, кто любит его; оно есть благая часть, которую избрала Мария, как сказал Христос Господь. Держи ты оное, добрая сестра моя, в любви и страхе Божием. Таким образом, можешь и ты усладиться Господом своим и, приседя Ему, можешь сказать Сладчайшему Иисусу: Прильпе душа моя по Тебе (Пс. 62, 9); яко от тука и масти да исполнится душа моя (Пс. 62, 6). Так стяжи честное безмолвие, добрая сестра моя, ибо слышишь, что говорит преподобный: Лучше хлеб с солью в безмолвии, нежели предложение яств с заботою и развлечением [101] .

81. Не бойся положить благое начало пути Божия, то есть безмолвия, которое может ввести тебя в живот вечный; только возжелай начать с усердием, и Бог, видя усердие души твоей, Сам будет для тебя путь и введет тебя в Царство Свое.

82. Да даст тебе Господь, по милости Своей, незаходимый [102] свет Солнца правды, чтобы, просвещая им очи душевные, ты непреткновенно текла путем жизни сей, на котором много камней преткновения и повсюду зияют рвы погибели. Все мы имеем нужду в Божественном световодстве, чтобы, минуя соблазны и пропасти, течь путем добродетелей. Идущий не путем добродетелей напрасно трудится и всуе течет, ибо есть много путей, которые кажутся правыми, но последние зрят во дно адово. Поистине, зло приражается [103] к добродетелям и стоит как бы у ворот их. На гумно благих дел набегают демоны, как муравьи на гумно с пшеницей. Потому со всем усердием ты должна прилежать о безмолвном житии и, сидя в келии, различать злые помыслы от благих, чтоб не укрылся вор и, вошедши, не расхитил богатства добродетелей. Будь бдительна, добрая сестра моя, и храни помысел свой недремлющим. Поставь также привратника к очам и устам – память о смерти и память о Сладчайшем Иисусе, то есть молитву, которой я научил тебя; твори ее непрестанно день и ночь: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Сыне Божий, помоги мне! – и тем самым ты можешь отразить покушения вора. Смирение умеет также говорить: «Нет внутри богатства; напрасны покушения твои, несчастный. Здесь дом бедности, в котором терпят крайнюю нищету. Какое дело вору с нищетой?» Услышав это, вор устыдится и обратится вспять; вместо того чтоб обмануть, обманутый сам, убежит от души смиренномудрого, как бежит кто от огня. Итак, во всех делах безмолвия страшное и ужасное дело есть смиренномудрие. Как тот, кто имеет хорошо устроенный и исполненный всяких благ дом, легко может потерять все, если не приставит стражи, так и человек добродетельный, душа которого исполнена всякой добротой, если не приставит к ней стражем и вратарем смиренномудрие, память о Боге и смерти с добрым безмолвием и молчанием, еще большей подлежит опасности в одно мгновение потерять все богатство добродетелей, которое собирал с таким трудом и потом. Того, кто не имеет сего стража и вратаря, то есть памяти о Боге и смерти со смирением, справедливо можно назвать предателем себя самого. Итак, нужно не только иметь добродетели, но и стража их. Храмлет [104] дело честного безмолвия и других добродетелей, если не достает смирения, памяти о Боге и смерти. Внимай же себе тщательно. Уразумевай, что руководит тобой ко спасению, и, благодатью Христовой, помни то и содержи.

83. Девственник есть тот, кто не только тело свое хранит от соития, но стыдится даже сам себя, когда наедине в келии своей чувствует страстное движение плоти.

84. Если любишь целомудрие, отгоняй срамные помыслы.

85. Как скоро монах мужественно и с усердием вступает в брань, ни во что вменяя смерть, и с полным рвением и жаром входит в блаженное безмолвие, предав себя на всякое искушение и смерть, и, презревши привременную жизнь, мир и само тело, любви ради Божией, то Сам Бог защищает такого монаха и не попускает дьяволу даже приблизиться к нему. Тогда дьявол в злобе своей ожидает времени расслабления монаха. Когда же монах хотя бы немного отступится от памяти о Боге и смерти, или станет делать что мирское, или позволит себе шататься вне келии своей, тогда тотчас нападает на него, как на овцу заблудшую, подобно дикому волку, и пожирает. И если безмолвник не обратится тотчас опять к Господу, то погибнет вконец. И это бывает не силой дьявола, но от самого монаха. Потому, добрая моя сестра, пребывай всегда в безмолвии, чтобы Бог не попустил приблизиться к тебе дьяволу, разоряя козни его. Видя ангела-хранителя благословенной души твоей, он, злобный, будет убегать от тебя, как от огня. Потому сколько есть сил, добрая госпожа моя, внимай хранителю души твоей и не оскорбляй его (чего не дай Бог!), иначе он отступит от тебя. Когда же отступит от тебя ангел-хранитель, за твое нерадение или уныние, тогда (о, горе!) ты пойдешь неизбежно в пагубу.

86. Знай и напиши в сердце своем, что сластолюбие, покой плоти и обращение с людьми – вот три вещи, которые отдаляют монаха от Бога. Если же он будет блюстись от этого воздержанием, постом, бдением, псалмопением, молитвой, безмолвием, молчанием и чтением, то при содействии Божием никогда не отпадет, и врагу не будет попущено приразиться к нему. Если же когда и будет попущено сие, то всегда с ним сила Божия и хранящий его ангел, и он не убоится искушений, потому что помысел его всегда с Богом и он, дерзая о Господе, презирает дьявола.

87. Сама Божественная благодать обучает людей, особенно монахов, тому, как действовать по воле Божией. Как кто-либо, обучая плавать малолетнее дитя, держит его на воде на руках своих и приподнимает, как скоро оно начинает погружаться, говоря ему: будь смел, не бойся, я поддерживаю тебя; или как мать, обучая ходить малое дитя свое, отдаляется от него немного и зовет к себе, и если дитя, идя к матери своей, начинает дрожать, по слабости тела, и бывает готово упасть, то мать поспешно подбегает к нему, берет к себе на руки, обнимает и целует; так и Божественная благодать носит терпящих в безмолвии ради имени Божия и обучает их путям спасения. Напиши эти слова в сердце своем, и да будут они там неизгладимы во все дни жизни твоей.

88. Безмолвие спасительно, ибо оно упраздняет всякое зло. Если же через молитву оно стяжет в помощь себе следующие четыре добродетели: терпение, смирение, бдение и воздержание, – то нет кратчайшего пути к спасению. Добро и весьма добро молчание; это – матерь святых помышлений. Дух Святой бегает многословия, суетливости и рассеяния. Добро безмолвие, ибо оно есть матерь всех добродетелей, которые оно ограждает посредством непрестанной и не отвлеченной к Богу молитвы. Безмолвнолюбивый монах бывает любим Богом, потому что и он, любя Бога, безмолвствует и молчит и с Единым Богом ревнует беседовать чистой молитвой. Пребывая на земле, он горняя мудрствует [105] (ср.: Кол. 3, 2), и ум его всегда занят одним: как угодить Богу и сделаться храмом Святого Духа. Таковой с усердием склоняет выю [106] свою под легкое и благое иго Сладчайшего Иисуса и, презирая все видимое, стремится к невидимому или, более того, Самого невидимого Бога, яко видя, чает [107] . Таковой подвизается быть подобным ангелам и, сидя всегда в келпи своей и не отступая памятью от Бога, делает ум свой чистым, подобно зеркалу. Блажен таковой человек на земле и на небе.

89. Внимай речениям Господним, пророческим и апостольским, содержи их в сердце как руководство и преуспевай в добродетелях. Да будешь возле святых ангелов, долготерпя в келии своей, упражняясь в чтении, подвизаясь в бдении, смиренномудрии, целомудрии, посте, сердечной молитве и молчании не дни или месяцы, но все время жизни твоей до последнего издыхания, песнословя Владыку день и ночь. Если так начала ты, добрая госпожа моя и сестра, так и закончишь, шествуя прискорбным путем в краткое время подвига своего, и войдешь, благодатью Христовой, в рай, чтобы веселиться с Христом вовеки.

90. Когда помыслю о скоротечности жизни, о многосплетенных суетах житейских, об исчезании [108] тени благ мирских, обманчивости славы, шаткости власти, ненадежности благоденствия, суетности богатства; потом воззрю на будущее пришествие нелицемерного Судии, кончину века и ужасы, и страхи, сопровождающие ее, то, как сходит с неба молниеносный Судия, как в страхе предшествуют Ему силы небесные, как приготовляется страшный Престол, как небо свивается, подобно книге, как стихии сжигаемые сгорают, как трубят страшные трубы, как отверзаются гробы и мертвые восстают, будто от сна; как прах в одно мгновение сочетается в прежний состав и души снова соединяются с телами, как праведники текут в сретение Судии, как предстает Жених во полунощи и ревностных удостаивает входа в чертог, а нерадивых оставляет вне, – когда помыслю обо всем этом, ублажаю тех мудрых дев, о которых упоминает Божественное Евангелие, за то, что они, познав неопределенность времени, всегда чаяли бессмертного Жениха своего, всегда имели в сердце страх пришествия Его и, в ожидании ночного мрака, попеклись заготовить светильник света. Но ничто не препятствует нам и ближе вникнуть в ту божественную притчу: Уподобися Царствие Небесное десятим девам, яже прияша светилники своя и изыдоша во сретение жениху (Мф. 25, 1). Когда это они вышли? Собери ум свой, госпожа, и внимай тщательно. Итак, когда же они вышли? Тогда ли, когда настал конец жизни, когда вышло определение смерти, когда уже посланы были за ними ангелы? Тогда ли вышли они? Нет. Но тогда, когда отреклись от утех жизни, когда убезмолвились, возревновали о добродетелях, определили себя на молчание и пост, когда начали доброе шествие, монашеское житие, когда вступили на тесный и прискорбный путь, когда добровольно восприняли жестокое житие, презрели заботы житейские, отказались от брака, возлюбили целомудрие, отвергли мерзость греха и сердцем прилепились к пречистому Жениху, – тогда вышли они во сретение. Пять же, сказано, бе от них мудры и пять юродивы (Мф. 25, 2). Какой признак дев мудрых? Тот, что они сочетали с целомудрием милостыню, безмолвие, пост, молчание, бдение, нестяжательность, смирение. Такими добродетелями они украшали свое целомудрие, то есть душу свою. Познали, что вера без дел мертва (Иак. 2, 26), уверились, что одного обета недостаточно для спасения, ибо с одним крылом орел не может взлететь на высоту; помянули также и слово Жениха, Который сказал, что кто хочет во след Его идти, тот не только да отвержется себя, но и да будет готов душу свою положить за Него (ср.: Мф. 16, 24–25), – познали все это и, отрекшись всего, возревновали украсить себя всякой добротой духовной, чтобы в пришествие Жениха могли сказать словом Давида: Уготовихомся и не смутихомся [109] . А девы юродивые, у которых светильники без елея добродетели, есть те, которые ограничились одним: восприняли девство, а другими добродетелями не потрудились украсить себя; телесное безбрачие сохранили, а не восхотели стяжать безмолвия и молчания, равно как понудить себя на пост, бдение и другие лишения. Что далее? Как жених умедлил, то все девы задремали, но запасшиеся елеем показанных добродетелей имели дерзновение и надежду, что лампады их не погаснут, потому, несмотря на сон, названы мудрыми. Юродивые же спали в беспечности, не помышляя о будущем. И что потерпели они в час нужды, того я изъяснить не могу. Вот настал час, приспело время, вострубили трубы, подвиглись стихии, всколебался воздух, потряслось небо с твердью его, явились ангелы, пришел Судия не днем, а ночью, и был глас, зовущий всех в сретение Ему. Девы встали все, отрясли сон и взяли лампады. Но лампады мудрых горели ярко и светили всем, потому что были исполнены всяких добродетелей, а лампады юродивых погасли. И (о, потеря!) мудрые были приняты в чертог, юродивым же заключен вход. Смотри, добрая сестра моя, чтоб и тебе не испытать того, что испытали юродивые девы. Поревнуй украсить себя всеми добродетелями, более же прилежи доброму молчанию и безмолвию, ибо они – матери и корни всех других добродетелей. Если ты стяжешь сии две добродетели, то вскоре возымеешь их все в сердце своем.