Мир богатых – это мир лишних людей и ненужных вещей. Он заблудился, он просто попал не в свой мир, а потому и стал никому не нужен в тупике под названием жизнь.

Он бы мог выбраться из этого тупика, дождавшись трамвая № 19. Один глаз девятнадцатого трамвая был голубым, а второй – белым. С Литейной он сворачивал, вползал железной змеей на Кирочную улицу, принимал каждого в свое теплое брюхо и полз, громыхая на стыках рельс, дальше прямо, до поворота на улицу Восстания.

Трамвай был нужен жителям города, а трамваю были нужны пассажиры. Трамвай, существо из стали, чугуна, дерева, стекла и кожи, спасал каждого и спасал тем самым себя самого.

Тогда безработный жил в мире, где каждый гвоздь шел в дело, каждый гвоздь был нужен, согнутые гвозди выпрямляли и снова вбивали в доску, а не выбрасывали в мусорное ведро.

Он был нужен в том мире бесценных вещей. Он мог не бояться, что неловкий удар согнет его, а время коснется ржавчиной. Он знал, что его не выбросят на свалку, исправят и пустят вновь в дело.

Как он спасался потом от безумия мира лишних вещей? Копался в земле. Сажал что-то и снимал урожай, был настоящим творцом своего нехитрого урожая. От первого до последнего момента он один, своими руками, творил чудо живого. Он сажал в землю одну картофелину, а получал пять – восемь клубней. Он один мог накормить пятерых. И эти пятеро смотрели на него, как на Бога.

Он был нужен своему наделу земли, а земля была нужна ему.

Утром, ранним утром, он срывал ягоды клубники, выросшие за ночь. Он мыл эти ягоды, укладывал на треснувшее блюдце с розовой каймой. Дети спали. Он ставил на тумбочку перед ними это блюдце с ягодами. Он знал, что скоро дети проснутся, проснутся с радостью, потому что увидят и сразу съедят сочные, сладкие ягоды.

Тогда он был нужен своим детям. И дети были нужны ему.

И вообще, думал он, только человек на земле всегда нужен кому-то. Босой человек на голой земле. Мы сами себя загнали в ловушку цивилизации, искусственно удлинили свои годы, а теперь не знаем, зачем нам они: лишним, никому не нужным людям.

Как давно это было, думал он. Да и было ли? Может быть, тебе это все кажется: и спасительная сила трамвая – миф, и ржавый гвоздь, годный для дела?

В детстве мы все безработные. Именно тогда больше всего нужны себе и людям. Но детство вернуть невозможно, как невозможно вернуться в потерянный мир нормальной, естественной, желанной безработицы.

Сегодня ты должен найти работу, чтобы снова стать нужным кому-то и самому себе. Не смотри в зеркало. Это не твои глаза, застывшие, белые от страха. Это не твои морщины и синяки под глазами. Не смотри в зеркало. Лучше разбей его на тысячу осколков. И перестань повторять без устали: «Ты никому не нужен, как прошлогодний ужин». Забудь эти проклятые рифмованные строчки!

Вот темные очки. Убери живот, выпрями спину – и вперед! Даже в этом проклятом мире необходим каждый ржавый гвоздь. Только найди свой молоток и свою доску. Не бойся перемен, уйди от рутины привычного. Ты силен и молод. Тебе под силу раскрутить земной шар против часовой стрелки.

Ты всего лишь неинтересен этому миру в том качестве, в котором был необходим прежде. Предлагай себя, как раба на торжище, годного для любой работы. Для любой, по усмотрению Хозяина.

Он осмотрит твои зубы, пощупает мышцы и не станет заглядывать в душу. Он найдет для тебя работу, снова сделает нужным кому-то… Лишит тебя опостылевшей свободы, вновь превратит в раба.

Что из того, что ты перестанешь быть нужен самому себе. Успокойся, присядь на каменную тумбу, хранящую углы арки въезда во двор от тележных колес, жди трамвая № 19, он прикатит двуглазым веселым чудовищем и увезет в детство, к Некрасовскому рынку, где встретит тебя мама с тяжелыми котомкам в руках и скажет: «Как же долго тебя не было, сынок. Как ты мне нужен. Ты даже представить себе не можешь, как ты нужен мне».

Он любил и берег себя. Иосиф знал: только размеренная и спокойная жизнь плодотворна. Жизнь, наполненная физическими упражнениями, прогулками по окрестностям города с последующим и обязательным посещением бань.

Он знал, что писательство – плод праздности. Он знал, когда отдыхает тело, трудится душа. Но вялые мышцы неизбежно начинают мстить мозгу. Человек попадает в ловушку своей собственной неподвижности и умирает самой нелепой, глупой смертью.

Иосиф не хотел умирать. Он всегда ненавидел смерть. И в молодости, и вот теперь, когда он стал стариком.

Труд был закончен. Работа всей его жизни. Он сказал себе, что должен любить и уважать первого читателя. Мало того, и этот, первый, обязан любить и уважать его самого.

Иосиф дал рукопись сыну Эльазару. Он ничего не сказал в момент вручения. Он только произнес, будто нехотя, небрежно:

– Прочти вот это.

– Отец, – улыбнулся сын. – Ты самый замечательный сочинитель в мире. Ты самый честный и мудрый историк. Мне нет необходимости читать все эти свитки, чтобы сказать тебе это.