– Я знаю...

– Говорят, - немка понизила голос, - она стреляла в генерала. Мы восторгаемся такими храбрыми людьми! А это, подумайте, женщина!.. Вторая много моложе...

Немка не успела досказать, пока они шли через тесный двор похожий на каменный колодец. Поднялись на крылечко, тоже каменное. Вошли в сумрачный коридор. Слева нависла над головами лестница, под ней - коричневая дверь. Немка показала глазами: это - здесь. Моргнула: сейчас, дескать, встретитесь! И без стука, - пусть им будет неожиданность!
– распахнула дверь, пропуская приезжую перед собой.

За столом, заваленным русскими и немецкими газетами и журналами, спиной к двери сидел Владимир Ильич, против него - Анна Ильинична. У открытого окна дымил сигаретой длиннолицый Мартов.

– Фу, черт возьми!..
– Надежда выронила шубу.
– Едва отыскала!..

– Наденька!
– всплеснула руками Анна Ильинична.
– Наконец-то появилась!

Владимир Ильич вскочил, чуть не опрокинув стул, подбежал к жене, обнял, поцеловал:

– Здравствуй, родная!.. С приездом!..

– А ты даже не написал, где тебя искать, - укорила Надежда.
– Я колесила по Европе. Думала - не найду.

Анюта обхватила ее за плечи, принялась часто-часто целовать.

– На Володю, Наденька, не ворчи. Не обижайся. Он у хозяина каждое утро справлялся, - нет ли письма от тебя?
– и на вокзал ездил...

– По три раза на день!
– добавил Владимир Ильич, подхватил под руку.
– Проходи. Садись. Рассказывай.

– Насчет встречанья и я могу подтвердить.
– Мартов поднял шубу, повесил на крючок, заменявший вешалку, и, повернувшись, протянул узкую руку с тонкими сухими пальцами.
– Хорошо, что приехали. Нашего полку прибыло!

– Писал я тебе, Надюша, в Уфу.
– Сидя рядом, Владимир Ильич погладил руку жены.
– Даже несколько раз писал. По адресу твоего знакомого земца. Не передал? Не может быть, чтобы струсил. Вероятно, "зачитали" охранные черти!

– А я...
– Утирая платком лицо, Надежда рассмеялась.
– Искала в Праге Модрачека, уверяла, что он - мой муж! А потом, когда разобрались...

– Потом тебя стали угощать кнедликами. Правда? И тебе понравились? Мне тоже. Особенно со сливами. Теперь, конечно, без слив. Не сезон... Замечательные люди Модрачеки!

– Я могу принести пива, - предложила хозяйка.
– Ради встречи стол накрыть.

– Благодарю вас, фрау Ритмейер. Но пиво - в другое время, - сказал Владимир Ильич с легким поклоном, и она ушла.

Тем временем Надежда окинула взглядом комнату. Возле водопроводного крана приметила жестяную кружку на гвозде. Как видно, вся его посуда! Вдоль стены - узенькая железная кровать, на ней плед - подарок Марии Александровны. Им Володя укрывался в Шушенском. Другой такой же привезла она. Будет чем накрыть вторую кровать. Конечно, не здесь, а где-нибудь...

– Не удивляйся моему жилищу, - улыбнулся Владимир Ильич.
– Меня оно устраивало. А теперь найдем другое. Завтра же отправимся по адресам. Правда, понадобится паспорт для прописки.

– Но у тебя же - есть. И я получила.

– С нашими - рискованно. Лучше - чужие. Мне уже обещали болгарский. А тебя, как жену, впишут. Выбирай себе имя. Засулич, например, прописана Великой. А тебе какое имя нравится? Милка, Цола, Вида, Рада, Станка...

– Выбор, Наденька, богатый, - сказала Анна Ильинична.
– И еще есть хорошие: Лиляна, Марица... Записывайся Марицей.

– Марицей так Марицей. Если Володе нравится.

– Хорошо! Но ты нам еще ничего не рассказала о Москве. Как там наши? Как мама? Здорова ли?

– Как мой Марк? Как Маняша?
– в свою очередь засыпала вопросами Анна Ильинична.

– Ты что-то отмалчиваешься?
– Владимир Ильич взял жену за обе руки, заглянул в глаза.
– Я чувствую, что-то случилось. Писем от мамы давно нет.

– И Марк молчит. И Маняша.

– Их в одну ночь... увезли в Таганку.

– Сволочи!
– Мартов выбросил окурок в окно и, взъерошив волосы растопыренными пальцами, пробежал семенящими шагами по комнате из угла в угол.
– Сатрапы!.. Варвары!.. Николкины людоеды!..

– Маме опять удар.
– Анна Ильинична, едва сдерживая слезы, достала платок.
– И одна она там... Совсем одна... Надо ехать...

– Ни в коем случае, - хрипловато перебил Мартов.
– Чтобы еще одной узницей стало больше...

– Когда это случилось?
– вполголоса спросил Владимир Ильич.
– При обыске ничего не нашли? Улик нет? Должны выпустить... Будем надеяться... Ну, не стану больше перебивать. Рассказывай подробно.

Мартов, поправив пенсне, опять просеменил по комнате, погрозил тощим кулаком: