Шрифт:
– Любите и жалуйте первого из них!
– торжествующе улыбнулась Надежда Константиновна.
– Кличку он себе придумал - Аркадий. И о шифре мы договорились.
– Секретарь уже работает!
– похвалил Мартов.
– И Димочку можно отпускать спокойно.
– А мне жаль...
– вздохнула Вера Ивановна, серые глаза ее от нахлынувшей грусти потемнели, и она подхватила мальчугана к себе на колени.
– Жаль расставаться...
3
После завтрака Анна Ильинична ушла в пансион, где жила уже вторую неделю. Ульяновы поехали на вокзал за вещами, Мартов и Засулич с Волькой не тронулись с места.
– Просидят весь день, - ухмыльнулся Владимир, - Юлий даст волю своему красноречию!
Когда привезли вещи, Владимир Ильич пошел в типографию Маскимуса Эрнста, где теперь печаталась "Искра", - ему не терпелось прочесть полосу с машины, - и Димка обрадовалась, что они остались вдвоем.
– Надежда Константиновна, миленькая, я уже все приготовила. Принимайте скорее. Я не привыкла ничего откладывать. Делаю все сразу. Как говорится, на ходу. Без промедления. Вот вам неиспользованные рукописи. Вот последняя почта.
Надежда перебирала письма. На конвертах - почтовые штемпели Берлина, Праги, Брюсселя, Парижа... На одном даже - Лондон. Так вот какими окольными путями добираются из России корреспонденции для партийной газеты!
Димка, выдвинув ящик стола, достала синюю тетрадку:
– Здесь записаны адреса наших агентов и авторов, в папке - копии ответов. Давайте присядем, и я поясню. Вот хотя бы это наше последнее письмо. К одному из активных агентов в Москве. У меня тут зашифровано: Графачуфу. Понимаете? Грачу!
– Немудреный шифр. Ребячий!
– Ну, уж как могла... Мы так шифровали в "Союзе борьбы", когда вы уже были в Сибири. И из вятской ссылки я так писала.
– И жандармы, думаете, не догадывались?
– Не знаю, чтобы кто-нибудь провалился из-за такого шифра.
– А что вы сообщали Грачу? Кстати, кто он?
– Вы не знаете Грача?! Вот не думала!.. Николай Эрнестович Бауман, по профессии ветеринарный врач. Тут - явка к нему: Москва, бойни, спросить Николая Петровича Орлова. А вот это мы писали Бабушкину.
– Ивану Васильевичу?! Товарищу Богдану?! Вот радость! У нас в Питере он был учеником рабочей школы. Писал листовки.
– И в "Искру" пишет. Откуда? А вот мы его связывали с Грачом. Видите: "Теперешний адрес Бафубуфушкифуна город Покров..."
– Опять это фу-фу-фу! Да вы же могли его провалить.
– Не волнуйтесь, милая. Бабушкин цел и невредим. Вчера прислал новые заметки. Вот они. Читайте. А я, знаете, ни капельки не сомневалась, что вы меня сразу замените. О вашей деловитости от Юлия Осиповича наслышана. Голубушка, Надежда!.. Позвольте мне называть так. Ближе, сердечнее...
– Можешь - просто Надей.
– Вот хорошо!
– Димка обняла новую знакомую, поцеловала в щеку.
– Я в тебе не ошиблась. Ты меня очень выручила. Я сейчас же пойду на телеграф и обрадую мужа: "Завтра утром выезжаю". У меня сборы недолгие. А с тобой, Наденька, - мое сердце чует, - мы еще поработаем вместе.
Она накинула на плечи ротонду.
Надежда, провожая Инну глазами, удивилась тому, что при своей ужасной стеснительности так быстро и так просто перешла с ней на "ты".
Димка, спохватившись, остановилась у порога:
– Да, Наденька, я же должна познакомить тебя с доктором Леманом, у которого мы получаем основную почту. Пойдем.
– А на кого же мы, Димочка, оставим комнату?
– А вон слышишь шаги Владимира Ильича? Пойдем скорее.
Они встретились в дверях, и Димка объявила:
– Мы к доктору Леману. Наденька познакомится. И свежую почту принесет.
4
И вот Ульяновы остались одни. Сели на кровать плечом к плечу, как когда-то в Шушенском в день приезда Нади. Владимир взял ее руки, смотрел на нее натосковавшимися глазами. Потом погладил пушистую косу, и ему вспомнилось купанье на Енисее: коса колыхалась на поверхности реки, пока не намокала. Сказал вполголоса:
– Тут есть купальня. Совсем недалеко. Будем ходить с тобой каждый день.
– Еще не знаем, где будем жить. Не здесь же. Мама хотела бы приехать...
– Очень хорошо. Квартиру найдем. Только бы добыть болгарский паспорт.
– За болгар мы с тобой скорее сойдем, чем за немцев. Здесь я слушаю баварцев и ничего не понимаю.
Владимир снова погладил косу:
– Хотя и жаль, а внешность тебе придется изменить.
– Коса...
– Надежда почувствовала, что щеки наливаются огоньком. Только на сегодня...