Шрифт:
Манматха.
За сценой слышен шум.
(Вслушиваясь.)Как мерзко кладбище и эта толчея нечистых духов! Ведь здесь
Тьма, которую не пересилить печальным кострам погребальным, Чьи бессильные проблески, правда, заметней во тьме вездесущей. С визгом, с плачем, со всхлипами, с воем кишат омерзительным роемВурдалаки во мраке: на игрище мчится и мечется нечисть.
Пусть их! Но должен я к ним обратиться. (Кричит.)Эй вы, кладбищенские жители! Вы, упыри, веталы, духи злые [64] !
64
Вы упыри, веталы, духи злые! — Индийская демонология крайне разнообразна; среди всех сверхъестественных существ, связанных главным образом с Шивой, особенно важными представляются веталы, обладающие способностью вселяться в мертвые тела и заставлять их проделывать все, что проделывает живой человек; за ним следуют якши, своевольные существа, охраняющие клады, гухьяки-духи тьмы и т. д. Их внешний вид довольно красочно описан Мадхавой далее.
Снова шум за сценой.
Каково! Лишь только я крикнул, и все кладбище, черное от углей, загудело ужасающе громовым и неясным ревом злых духов и ветал, то там, то сям меняющих мгновенно свое об лично! Вот диво —
Даже в небе великое множество духов: отвратные рожи Разевают зубастые рты, изрыгают зловонное пламя; Извиваются в корчах тела, увиваются друг подле дружки. Мельтешат брови, бороды, зенки, волосья пучками сполохов.65
…нетронутой вовсе//Кровопролитным оружием? — Для жертвоприношения не могла быть использована плоть человека, павшего в бою или сраженного в поединке.
Да что!
Налетают, как волки голодные, в воздухе жалобно воют, Человечину, чавкая, жрут, полусгнившие клочья сдирают С костяков, сухожильями только скрепленных под кожею черной. Эти кости берцовые, кажется, пальм длинностволых длиннее.(Осмотревшись вокруг, смеется.)Но что за дикие у них повадки!
Вот эти
Долговязые духи с пещерами ртов, Где трепещут, во тьме затаясь, языки. Так в деревьях пожарами выжжены дупла, Где гнездятся громадные хищные змеи.(Делает несколько шагов, присматривается.)О, ужас! Невозможно без омерзения смотреть!
Как целую тушу, взвалив на колени себе полусгнившее тело, Пирует упырь; потроха раздирает он, ягодицы пожирает; Он бедра грызет, он кусает лопатки, как будто, зловонные, сладки. И снедь ему нравится, жрет он и давится, лязгая жадно клыками!А там
Они волокут из костров погребальных, не брезгуя смрадною смертью, Одетые дымом, омытые пламенем трупы, с которых свисает Паленое мясо клоками, суставы безжизненные обнажая. Тут, кажется, каждая гадина жаждет кипящего костного мозга.(Усмехнувшись.)
Что за гнусно-мерзкие забавы у их подруг! Глаз дурной отвращая, красотки по-своему принарядились; Из кишок ожерелья, сердца вместо лотосов для плетеницы, Пальцы женские — серьги в ушах, кровь засохшая — для притираний, Костный мозг в черепах, как вино, для таких вот счастливых влюбленных.(Делает несколько шагов, крича при этом.)
Эй, налетайте, хватайте! Кто человечины хочет, Свежей, нетронутой вовсе Кровопролитным оружьем?(Делает еще несколько шагов, приходя в отчаяние.)
Что это вокруг случилось? Почему внезапно все эти злые духи смолкли, прекратив чудовищный шабаш? О, как гнусно их безумье!
(Осматриваясь, безнадежно.)Все кладбище я осмотрел, и вот всего лишь предо мной
Исступленная бьется река и, не зная покоя, бушует, Потому — что поток многоводный навек запружён черепами; Вечно бьется река в берега, где голодные воют шакалы И, в заклятой чащобе гнездясь, полуночницы-совы хохочут.За сценой раздается крик: "Безжалостный отец!
Ты мной пожертвовал царю в угоду, и вот я гибну!"
(Внимательно вслушиваясь.)
Что со мной? Как знаком этот голос мне, звонкий и сладостный, Нежный, жалобный, словно рыдание птицы подстреленной, Так что сердце мое встрепенулось в груди, пробужденное, И неверен мой шаг, будто ноги мои отнимаются.
Стон этот жалобный слышен, Кажется, в храме Каралы, Где надлежит совершиться Жуткому богослуженью.Пойду и посмотрю. (Уходит. Затем появляются занятые поклонением божеству Капалакундала и Агхорагханта вместе с Малати, вид которой показывает, что ее обрекли на принесение в жертву.)
Малати.Безжалостный отец! Ты мной пожертвовал царю в угоду, и вот я гибну! Ах, матушка, тебя, чье сердце исполнено любви, убьет злая насмешка судьбы! О почтеннейшая, отбросившая все прочие заботы лишь ради блага Малати, — теперь ты из-за этого будешь долго горевать! Увы, подруга моя, милая Лавангика, теперь только во сне ты можешь меня увидеть!