Интересно, откуда взялся этот флаг с радугой, подумал Барух и снова запустил поиск. Он даже присвистнул: долгая история – начиная с крестьянского восстания в Германии в шестнадцатом веке и кончая Еврейской автономной областью на Дальнем востоке. И здесь евреи. Так, потом движение за мир, apple computers – это понятно, цвета означают сексуальность, жизнь, излечение, солнечный свет, природу, магию, откровение; повсеместно в мире символ гомосексуальной гордости и гей парадов.

На снимках довольно часто попадались и обычные парочки, которым никто и не думал мешать. Они тоже развлекались и хорошо проводили время. А Керен, подумал Барух, захочет ли Керен поехать на парад гордости? Как бы она отнеслась к его предложению прокатиться в Эйлат на длинный weekend?[75] Заказать бы на двоих номер в "Ривьере" и вперед. Он решил, что соберется с духом и попросит ее об этом.

– Зачем тебе это надо? – спросила Керен после довольно длинной паузы. Было заметно ее замешательство, она не знала, как реагировать.

– Хочется глотнуть свободы.

– Тебе не хватает свободы? – В вопросе звучало так много подтекста и скрытой издевки, что Барух понял – надо держать ухо востро. Керен, как хороший гроссмейстер попыталась с ходу загнать его в оборону и использовать позиционное преимущество.

– Не в том дело! Понимаешь, эти ребята, дети – они из другого поколения, нам такая свобода и не снилась, мы остались там же, где и были тридцать лет назад. Конечно, мы – современные люди: Интернет, терпимость, политкорректность, глобальная деревня и все такое, но у нас в голове – тормоз, и он держит крепче, чем любая веревка.

– И ты хочешь этот тормоз отпустить? Или ты его уже отпустил?

– Не знаю, – Барух не был готов к такой постановке вопроса.

– Мне это не нравится, хотя бы потому, что придется объяснять девицам, почему их не берут в Эйлат, не говорить же им, что папа с мамой едут на гей–парад. И, конечно, им там не место.

– Можно ничего не объяснять.

– Да, конечно! – фыркнула Керен, и Барух снова по ее усмешке почувствовал, что она имеет в виду гораздо большее, чем его последнюю реплику.

Он впервые за десять лет не знал, как к ней подступиться. Он не мог найти правильных слов. Или это она не хотела его услышать, или wide water разделяет их настолько, что они уже не слышат друг друга, стоят на разных берегах, на разных планетах. Марс и Венера? Неужели Керен не понимает, что она ему нужна, что он ничего не держит в себе, он хочет только, чтобы все было как раньше, но не знает, как этого достичь? Или, как там все время поют по радио: "It's just a beginning, it's not the end, things will never be the same again.[76]"

Опять это neverever[77]…

На следующий день он позвонил в "Ривьеру" и заказал комнату на две ночи. "Без права отмены", нагло заявили ему после того, как он продиктовал номер кредитной карточки, и повесили трубку. После таких заказов всегда остается неприятный осадок. Он все время колебался и не знал, как ему поступить. То ему казалось, что стоит еще раз попытаться поговорить с Керен, что он найдет нужный тон и нужные слова, чтобы ее убедить. То, другая крайность, он воображал, что между ними все кончено, не стоит и пытаться тратить нервы и энергию, ссориться, бросать слова, а лучше расстаться спокойно, без взаимных упреков и объяснений.

Вот только – девчонки.

Прошла неделя, и до парада гордости оставалось всего несколько дней, а он так и не поговорил с Керен. Обидно, конечно, потерять тысячу шекелей. Но кто сказал, что он не может поехать один? " Тебе не хватает свободы?" – спросила она его. Так ему хватит свободы поехать в Эйлат. Даже если это ей и не нравится.

– Что с Эйлатом? – спросил Барух в понедельник вечером, когда девочки пошли спать.

– Я, кажется, определенно выразилась.

– Я не понял, это окончательно, или есть надежда.

– Послушай, я сказала "нет", и сказала довольно ясно!

– Так ты решила не ехать?

– А ты решил по–другому?

– А я решил по–другому! Я считаю, что нам нужна эта поездка.

– ОК.

– Что, ОК?

– ОК – это то, что я сказала, все что хотела сказать, и ты можешь поступать так, как считаешь нужным.

– Тогда не ОК.

– Тебе не хватает свободы?

– Хватает!

– ОК!

– Послушай, ты так и будешь говорить ОК?

– Послушай, Барух, чего ты добиваешься?

– Чтобы ты перестала говорить ОК!

– ОК.

– Ты можешь перестать это делать?

– ОК.

– Тогда вот что: я заказал гостиницу в Эйлате на две ночи, с четверга по субботу. И ты вольна поступать, как хочешь, но я буду очень рад, если ты ко мне присоединишься.

– ОК.

Барух понял, что должен прекратить этот разговор, который вел прямиком к скандалу. Забыв намазаться репеллентом, он вышел в сад, где его отчаянно покусали комары. Чертыхаясь, расчесав ноги и плечи, разыскав, наконец, фенистил, он обляпал всего себя липкой жидкостью и вернулся обратно в сад. Керен, пожалуй впервые за все время, попыталась вывести его из себя. Дешевый трюк, который ей не удался. Последний раунд остался за ним, несмотря на то, что все предыдущие он проиграл.