Этим закончилась вся его практика военной службы. Проведя несколько лет в Главном Управлении казачьих войск, он в 1894 году был назначен на должность директора Пажеского корпуса, а в 1899 году, в чине генерал-лейтенанта, губернатором в Екатеринослав. Весною 1904 года, когда вспыхнула война, граф Келлер, обладавший военным чутьём и сознавая, что в часы государственной опасности генералу не место в кабинете гражданского управления, а следует быть в действующей армии, просил о назначении его в армию, и был назначен в распоряжение ген. Куропаткина.

Вслед за тем, как граф Келлер прибыл в Ляоян, в мае 1904 года ему была предложена должность начальника Восточного отряда. несмотря на то, что он 20 лет не имел никакой связи с войсками, не командовал ни дивизией, ни бригадой, ни полком, не служил даже в высших штабах и управлениях, ему всё же был дан в командование отдельный значительный отряд, который только что пережил тяжёлое положение и, в силу обстановки на театре войны, должен был каждую минуту ожидать ещё худшего положения, вынужденный принять бой с противником[ 1 7].

Надо полагать, что Куропаткин невысоко ценил знание и опыт, необходимые начальнику для командования войсками, или же он готов был назначить на ответственные войсковые посты всякого деятельного генерала, хотя бы он предшествовавшей службой совершенно не был подготовлен для этого назначения.

В данном случае Куропаткин был совершенно прав: граф Келлер возложенные на него обязанности по командованию вверенным ему отрядом исполнял с полным рвением до своей геройской смерти. Если при всём том граф Келлер не оправдал возлагавшихся на него надежд, то вина падает не на него, а на тех, которые назначили его на такой пост, который совершенно не соответствовал всей его предшествовавшей деятельности.

Такой же хаос, который, однако, не может быть отнесен всецело на долю Куропаткина, господствовал при составлении и формировании 3-го Сибирского корпуса, который мобилизовался в Порт-Артуре; в состав его должны были войти 3-я Восточносибирская стрелковая и вновь сформированная 9-я Восточносибирская стрелковая дивизии. Но 3-я Восточносибирская дивизия незадолго до мобилизации была командирована из Порт-Артура в южную Манчжурию, а затем ещё далее, на Ялу. Штабы и управления 3-го Сибирского корпуса прибыли в Порт-Артур и оставались там.

Таким образом, был составлен новый 3-й Сибирский корпус под начальством генерал-лейтенанта Стесселя, который с августа 1903 года числился комендантом Порт-Артура и командующим войсками Квантунского полуострова, на котором были расположены 4-я и 7-я Восточносибирские стрелковые дивизии. Вместо 9-й Восточносибирской стрелковой дивизии, которая была задержана к югу от Ляояна, в состав корпуса была назначена 1-я Сибирская пехотная дивизия вместе с 3-й стрелковой бригадой, но и эта последняя должна была по настоянию наместника остаться в качестве резерва в Харбине. В конце концов на место этой бригады вошла прибывшая из береговой полосы 6-я Восточносибирская стрелковая дивизия, отправленная на Ялу для образования вновь сформированного Восточного отряда, преобразованного затем в 3-й Сибирский корпус.

Из сказанного видно, что войска 4-х корпусов, находившихся в начале войны в Манчжурии, были почти лишены организационной связи, существовавшей в мирное время. Войска не знали начальников, к которым они могли бы относиться с доверием, и наоборот — начальники не знали вверенных им войск.

Кроме сказанного, в начале кампании на театре войны находились два самостоятельных отряда, которые подчинены были генералам Ренненкампфу и Мищенко. Способ образования этих отрядов, данных в командование, несомненно, выдающимся начальникам, вызывает новое недоумение.

Ренненкампф, который на бумаге числился начальником Забайкальской дивизии и со времени подавления боксерского восстания пользовался репутацией выдающегося кавалерийского начальника, почти всю войну командовал смешанным отрядом, состоявшим преимущественно из пехоты, действовавшим на левом фланге армии, и только в самом начале войны командовал одной из бригад своей дивизии, но и тогда он обречён был на бездеятельность, находясь с этой бригадой в гористой местности.

Мищенко был полевым артиллеристом, тем не менее его сделали кавалерийским начальником и в конце войны ему даже дали в командование кавалерийский отряд в 70 эскадронов. Замечательно то, что Мищенко прослыл деятельным кавалерийским генералом, был назначен генералом царской свиты и генерал-адъютантом и был возведён в герои этой войны.

Бесспорно, как Мищенко, так и Ренненкампф были деятельными офицерами, относившимися очень строго к своим обязанностям, и в этом отношении выделялись над большей частью остальных генералов. Однако, совершенно несправедливо ген. Мищенко была присвоена репутация кавалерийского начальника, которая не оправдывалась ни его деятельностью в Корее, во время командования казаками, ни пресловутым рейдом в Инкоу, ни какими-нибудь другими хоть сколько-нибудь выдающимися кавалерийскими делами во время войны.