Когда рак на горе свиснет – очень хотелось ответить мне. И с этими двумя хватало маленьких радостей: шампуня в дорогих крокодиловых туфлях, жвачки в волосах и разрисованных цветными карандашами важнейших факсов с экспертизами, которые я не всегда успевала достать первая. Но вместо этого я сказала:

– Пора выходить. Я забронировала билет, надо его забрать. У меня в полвторого самолет.

– Гляди, дождик кончился. Что на этот раз? Америка? Швеция? Китай? И главное, - на сколько? Мы не виделись три недели, а ты будто и не рада.

– Да нет, рада, наверное, - немного подумав, ответила я, наблюдая, как Тибо вытащил из кармана Гаеля дорогущий платок от Гуччи и засунул почти целиком в рот. Вытащив его, он помчался показывать его брату, засевшему в ванной с моим букетом и наверняка подслушивающему.

– Наверное?
– переспросил он.
– Просто потрясающе… Ладно, оставим это. Так куда ты улетаешь?

Я молча всунула сначала одну ногу, потом вторую в кроссовки Гиома и, медленно-медленно их зашнуровывая, вдруг поняла, что мне все равно, как он отреагирует. Тогда я выпрямилась и посмотрела ему в глаза:

– Я возвращаюсь домой, Гаель, - и повторила, наслаждаясь звучанием фразы, - Я возвращаюсь домой!

Он отвел взгляд и нервно провел рукой по волосам:

– Я ждал этого, наверное, с самого первого дня, как познакомился с тобой. Хоть ты и миллион раз повторяла, что Россия для тебя умерла.

– Я никогда не говорила этого… - тихо ответила я. – Мое сердце умерло. А не моя страна. Никогда я не говорила тебе, что люблю.

– Хорошо. Твое сердце. – согласился он и повернулся лицом к окну. Он оперся руками на подоконник, пошевелив бежевые занавески.– Ты совсем возвращаешься?

Я представляю, чего ему стоило задать этот вопрос.

– Не знаю, действительно, не знаю.

Мой любовник спокойно кивнул головой и сел на диван.

– Ты не знаешь. Еще лучше. А мне что делать?

– Жить.
– пожала я плечами. – Может, найти хорошую девушку, а не такую ненормальную русскую.

– А как мне жить, если я люблю ненормальную русскую блондинку, которая не спит по ночам? Которой не нужны мои деньги и красота? Которая носит джинсы, вместо платьев Гуччи?

Он вскочил с дивана и подошел вплотную. Его хладнокровие будто испарилось. Тяжело дыша, он схватил меня за руки. У меня тревожно застучало сердце.

– Гаель…

– Что Гаель? Что Гаель? – процедил он. – Ты ведь не просто так едешь. Бывший обьявился, так? Письмо слезливое получила или он даже позвонить сподобился?

– Гаель, прекрати…

Но это его только еще больше разьярило, он схватил меня за плечи и подтолкнул к окну:

– Видишь все это: море, пляж, Францию? Что тебя ждет дома? Россия? Мальчик-повар с ребенком на руках? Я здесь дам тебе все, что ты захочешь, понимаешь! Хочешь - работай со своими викингами, хочешь - сиди дома и занимайся детьми, хочешь - ходи по магазинам круглые сутки. Если для тебя замужество - тяжкий крест, давай оставим все , как есть, я согласен. Я не прошу тебя меня любить, я просто прошу тебя быть рядом. Один раз ты все уже бросила из-за него, не повторяй своей ошибки. Не уходи, я знаю, что со временем ты сможешь его забыть. Будь разумной, девочка, ведь нужно думать о будущем, а не жить сегодняшним днем! Ты ныряешь с головой в очередную авантюру. Чертова русская философия – все или ничего? Я могу тебе подарить счастье, такое, которое ставит небо на небо, а землю на землю.

Он развернул меня к себе и привлек, пытаясь поцеловать. Я осторожно отстранилась. Он во всем прав, у меня не нашлось ни единого возражения, только…

– Знаешь, Гаель… - без всякого выражения сказала я и подняла сумку. – Я не блондинка, я – рыжая…

Он стоял около дверей, явно не зная на что решиться.

– Я буду ждать тебя ровно месяц. Уговаривать тебя не собираюсь, решай сама. Не пожалей потом.

И он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я опустила сумку на пол.

Что мне нравилось в французах, так это то, что никогда они не делали трагедии из отьезда, а комедии из праздников. Все было спокойно и мило. Я попрощалась с семьей Террадов во главе с Фабьеном, который к тому времени соизволил оторваться от Наполеона и вернулся домой. Тибо поднял оглушительный рев, поняв, что я уезжаю, заставив тем самым и меня судоржно сглотнуть. Гиом треснул меня по спине и пожелал удачного путешествия, а взрослые по обычаю четыре раза рацеловав, посадили в такси.

Я уселась на заднее сиденье, потому что у меня не было ни малейшего желания разговаривать с водителем, поддерживая никому не нужную беседу, и помахала им рукой. И вот я еду по ночной автостраде навстречу новой неизвестности. Медальон я засунула в косметичку в коробочку из под тампонов, на случай если он запрещен к вывозу. Разговор с Гаелем не оставил никакого осадка в душе, значит я все сделала правильно. Все так быстро произошло, что я и опомниться не успела, как через полтора часа сяду в самолет. Не знаю, что ждало меня дома, но нужно было хотя бы попытаться сделать то, что должна. В душе не осталось ни злости, ни раздражения на высшие силы, но уверенности в том, что делаю, тоже не было.