– Могло быть куда хуже, - оценил социально-политическую обстановку на планете Филатов.
– В такой ситуации нелегко удерживать контроль над населением.

– Это уж точно, - согласился Сомов, насмотревшийся за свою жизнь, как оно бывает, когда ситуация выходит из под контроля...

На Лайстенберг с вершин гор мягко спустилась ночь. У Синей Долины не было естественного спутника, зато звезды светили обильно. Они купались в черной воде океана. В бухту вошел большой лайнер, сияя, как новогодняя елочная игрушка.

Работа с информбазами сильно выматывала. Сомов чувствовал себя так, будто тягал гири.

Друзья развалились в креслах в предоставленном им для работы простором зале и смотрели на ночной город. Филатов потягивал из высокого бокала сок местного фрукта - стеклянной акутагавы, обладавший легким стимулирующим действиям.

– Надо копать в глубь, - выйдя из оцепенения, неожиданно произнес госпитальер.

– Глубь - это где?

– В прошлое... С какой целью вообще был колонизирован этот мир Союзом Двадцати то время, когда у них было полно других, гораздо более насущных проблем? Тут не планировалось создать ни военных баз, ни больших предприятий. Сто пятнадцать лет назад сюда просто перебросили несколько миллионов человек, худо-бедно создали примитивную техносферу.

– Это история. Больше ста лет прошло.

– Да это всего лишь миг. Проблемы иногда приходят к нам и из глубин миллиардов лет… В момент колонизации здесь разместили субатомный реактор типа «Антей». Зачем тут нужен был реактор такой чудовищной мощности?

– «Антей» - это серьезно. Тогда они создавались для оборонительных комплексов планет первой линии.

– Но не заштатных мирков.

– Точно… Здесь вроде собирались разворачивать какие-то научно-исследовательские комплексы. Но, кажется, не успели.

– Похоже, успели. Вот, - Сомов пробежал по голографической консоли и вывел проекцию текстового файла. – Выкопал из планетарной библиотеки. Документ не засекречен. Здесь ссылка на какое-то решение, по которому на планете должен быть основан исследовательский центр со странным названием «Пологие холмы», а также несколько автономных лабораторий в разных концах планеты. Чем они занимались? В базах данных Федерации ничего. И в местных базах данных – тоже ничего... Даже в секретных банках данных правительственной службы информации и Департамента полиции и общественной стабильности нет ничего! Чувствую, тут затевалось что-то серьезное.

– Что?

– Не знаю...
– Сомов устало откинулся в кресле, посидел с минуту-другую молча, а потом приказал: - Телесеть.

Воздух в двухметровом квадрате пошел полосами и образовался голографический провал. В нем возникло озабоченное лицо Верховного Управляющего:

– Сограждане. Я, как избранный...

– Следующий канал, - приказал Сомов.

По этому каналу шел старый, еще плоскостной фильм.

Возник вид рубки космического корабля. В ней двое - мужчина и женщина в форме офицеров оборонительных сил Союза Двадцати.

– Эти проклятые падальщики лезут и лезут, - с отчаянием твердил мужчина.
– Они сломали вторую линию обороны... Следующая наша... А дальше - станция «Орбита-восемь». На ней одиннадцать тысяч человек... Падальщиков тысячи! Я не представлял, что может быть столько целей!

– Мы не пропустим их, - горячо, с театральным пафосом воскликнула женщина.
– Им не пройти через нас.

– Мы погибнем.

– Мы погибнем свободными людьми. И их посадочные опоры не коснуться нашей земли!

Это был патриотический фильм об обороне системы от стальных легионов Седьмого рейха.

– Они действительно выстояли, - сказал госпитальер, отключая стереовизор.
– Хотя силы были не равны. Это единственная атакованная Седьмым рейхом в ту самую заварушку планета не была захвачена. Единственная!

– И анигиляционные ракеты тоже не достигли ее.

– Точно. Ни одна...

– Такая стойкость внушает уважение. Думаешь, помогли те самые исследовательские структуры, развернутые здесь?
– спросил задумчиво разведчик.

– Думаю, да.

– Все, хватит!
– решительно произнес Филатов, поднимаясь с кресла и жестом делая стекла комнаты непроницаемыми.
– Хотя бы три часа поспать. Завтра у нас встреча с местным Президентом.

– С Верховным Управляющем выборной Планетарной Конвенции, - поправил Сомов.

– А не один черт?

***

Верховный Управляющий принял московитян в парадном облачении - красном сюртуке с одним аксельбантом на правом плече, синих брюках, заправленных в высокие сапоги и несуразном головном уборе. Выглядел он при этом как экспонат из этнографического музея Санкт-Петербурга.