– А что?
– насторожился Сомов.

– Ты так легко влепил туземному управителю в лоб вопрос об исследовательских комплексах.

– А кого мне еще спрашивать?
– обиделся госпитальер.

– Ладно. Может, оно к лучшему. Интересно...

– Что интересно?

– Управляющий обладает хорошей выдержкой. Он отличный артист...

– Ты к чему?

– А то, что он артист только для своих сограждан. У меня же были слишком хорошие учителя по определению эмоциональной динамики человека... Он же врал!

– Когда?

– Когда ты спросил его об исследовательских центрах.

– И что?

– А то, что он знает больше, чем говорит. И что-то темное было с этим исследовательским центром Союза Двадцати!

***

Московитяне без труда растворились в городской столичной суете. Полиция обеспечила их всеми необходимыми документами прикрытия. Внушительные суммы на кредиткольцах позволяли им делать, что вздумается - хоть прикупить эскадрилью вертолетов и морское пассажирское судно.

Глубинный эго-треннинг, проведенный во время полета, позволил выучить суррогат из английского, хинди, русского, арабского и еще полудесятка экзотических наречий, который считался государственным языком Синей Долины.

Госпитальер, в отличие от своего лучшего друга, прагматика до мозга костей, испытывал истинное наслаждение, знакомясь с новыми планетами и городами. Открытие чужого мира он воспринимал восторженно, с ожиданием чуда, как в детстве наслаждался праздниками. Вот только удручало, что сейчас на этом мире лежала темная печать.

На улицах бросалось в глаза обилие бодро движущихся бензиновых автомобилей. Гравитационные платформы, «пузыри» и мобили из Большого мира стояли на приколе - когда началась аномалия, они заглохли первыми. Складывалось ощущение, что неизвестный фактор выдавливает в первую очередь все чужое. Этот мир будто защищается от проникновения извне.

Лучи теплого полуденного солнца расплывались по городу, играя на шпилях церквей и крышах автомобилей. Друзья неторопливо цедили местный напиток с незначительным градусом алкоголя, от которого, впрочем, немножко гудела голова. Они сидели на террасе уютного кафе, откуда открывался вид на покрытую брусчаткой площадь и буддистский монастырь. Над изящными пагодами реяли разноцветные воздушные змеи. У ворот монастыря сидели на корточках трое отрешенных от мирской суеты монахов в желтых одеяниях, головы их были обриты до зеркальной гладкости.

– Интересно, они действительно осознают мир полнее, чем мы?
– Сомов с какой-то потаенной завистью кивнул в сторону монахов, которые идут по пути познания недеянием и созерцанием. Это как раз то, чего не удавалось никогда ему – на созерцание у него просто не было время, а дела всегда находили его сами, притом такие, от которых не отбояришься.

– Ерунда, - отмахнулся разведчик.
– Они просто прячутся от мира.

– Ну, не знаю, - Сомов передернул плечами. Он ощущал себя как-то странно, на душе скребли кошки.

Утром друзья стали свидетелями разгона полицией демонстрации перед посольством Московии. Лазерные проекторы чертили на небе оплывающие кроваво красными каплями надписи: «Смерть монстрам». «Монстрами» местные консерваторы и экстремисты ласково называли всех пришельцев. Позже на центральной площади московитяне чуть не попали в эпицентр массовой драки. Билось человек по тридцать с каждой стороны – жестоко, безжалостно и непонятно за что. Но иррациональную тревогу госпитальер ощутил намного раньше - только проснувшись. Змейкой пополз притаившийся до поры ужас, забравшийся в душу там, в «замороженном» Вантхолле. Что-то должно было сегодня произойти. Вообще предчувствия слишком часто посещали госпитальера на этой планете, утверждая его в мысли, что здесь происходят какие-то глубинные аномальные процессы, в том числе затрагивающие ноосферу.,

Сомов отхлебнул глоток напитка... И тут пол качнулся. И мир потускнел в миг, как стереопередача, в которой изменили цветовой режим.

– Уф-ф, - прошипел госпитальер и судорожно сжал стеклянный, грубо сделанный бокал.

– Что такое?
– озабоченно покосился на него Филатов.

– Не пойму, - тревога внутри Сомова нарастала девятым валом и стремилась захлестнуть.
– Ментальное воздействие... Что-то происходит, Серега...

– Что за воздействие?

– Не знаю, - госпитальеру стоило больших усилий держать себя в руках.
– Чужие... Непорядок...

Сомов был не ахти каким сенсом. Но зато обладал развитой интуицией. И иногда на него находило - он начинал чувствовать неощутимое.

– Что за воздействие? Какие чужие?
– забеспокоился Филатов.

– Не знаю... Вокруг будто воронка...

– И что?

– Мы в ее центре... Мы пришельцы.

– Ну же. Не тяни!

– Не знаю... Не знаю, - бокал лопнул в руках госпитальера, осколки рассекли кожу на руке, и на стол струйкой потекла кровь.

– Ты поранился, - напряженно смотрел не на его руку, а в лицо разведчик.