— Почему ты не приехал на Мауи? — вдруг спросила она. У Роберта наверняка была на это причина — или личная, или связанная с ними обоими.

— Мне хотелось, чтобы ты разобралась в своих чувствах без моей помощи. Помочь тебе означало бы снова играть роль опекуна, а я претендовал на другое.

—О! — Она жадно приникла к его губам, понимая, что он имеет в виду роль возлюбленного.

Роберт не замедлил отозваться на ее ласку. Желание и страсть бросили их друг другу в объятия, и, занимаясь любовью они словно говорили о том, сколь сильно это желание, сколь неутолима долго сдерживаемая страсть.

И снова они обессиленные, лежали рядом. Голова Чарли покоилась у Роберта на груди. Вдруг он почувствовал что-то мокрое.

— Чарли? — Он наклонился и увидел, что по ее щекам текут слезы.

— Я никогда не плачу, — всхлипнула она.

— Что-то это не похоже на слезы радости.

— Я уже скучаю по тебе. В прошлый раз, расставшись, мы не виделись целых полгода.

— Тебе были нужны эти полгода, — убежденно промолвил Роберт.

«Чтобы переболеть Эриком, — догадалась она, — и подготовиться к новой любви. Но теперь все позади. Я не хочу очередной разлуки».

— На этот раз мы расстаемся не на полгода, а всего на шесть дней. Мы могли бы встречаться где-нибудь посередине, чтобы не лететь через весь континент, — скажем, в Далласе, Канзас-Сити или Чикаго.

— Где угодно, — кивнула она.

— Пусть на этот раз будет Чикаго. Мы могли бы полюбоваться снегопадом на озере Мичиган. А если нам надоест сидеть в номере... — он сделал многозначительную паузу, — ...мы сходим на выставку импрессионистов. Как тебе такой план?

— Звучит заманчиво, — мечтательно проговорила она. Из всей его речи она усвоила только три слова: «на этот раз». Значит, будут и другие разы — следующий уик-энд, потом еще и еще...

Четыре часа спустя они снова очутились там, откуда уехали утром, — в сан-францисском аэропорту.

— Как только доберусь до Филадельфии, я тебе позвоню, — пообещал Лансдейл.

— Но ведь там будет два часа ночи!

— А здесь — одиннадцать. Что, слишком поздно?

— Нет. — «Тебе я отвечу в любое время».

— Значит, договорились. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.

— Ты снова совершаешь ту же ошибку, — шутливо заметила она. — Утром ты так же меня поцеловал — и чем это кончилось?

— Разве это была ошибка?

— Сам знаешь, что нет. — «Это было чудесно. Ничего подобного я в жизни не испытывала».

Когда Роберт исчез за автоматической дверью, Чарли поехала домой. На душе у нее было легко и спокойно. «Наверное, это потому, что я наконец нашла свое место», — подумала она, чувствуя, как горячие слезы в третий раз за день орошают ее щеки.

Зима — если она заслуживала такого названия — пришла в Сан-Франциско в середине января. Утром в среду Лесли проснулась от шума дождя. Тяжелые капли со стуком ударялись в оконное стекло. Резкий холодный ветер сотрясал раму. При виде грязно-серых туч, несущихся по мрачному небу, девушка улыбнулась. В такие дни Сан-Франциско отчасти напоминал ей родной Сиэтл, где в это время стояла настоящая зима.

Вопреки непогоде на душе у Лесли светило солнце. Сегодня Эрик должен вернуться из Нью-Йорка. Трехдневная командировка — а ведь это еще и три ночи! — стала самой долгой разлукой за все время их знакомства. Если пациентов будет немного, она сумеет приехать к Эрику до его возвращения, то есть в семь.

Пациентов не оказалось вовсе. То и дело в клинике раздавался звонок, и очередной больной, извиняясь, просил перенести свой визит к доктору Адамс на следующую неделю. На улице такая скверная погода, к тому же дорогу размыло...

Вот почему Лесли подъехала к дому Лансдейла уже в пять. Приготовив себе чашку горячего шоколада, она уютно устроилась в кресле и стала смотреть в окно. Зрелище серого, сумрачного дня, сменяющегося черной пустотой ночи, завораживало. Уже в половине шестого за окном царил кромешный мрак, озаряемый лишь яркими огнями, похожими на сверкающие созвездия в пугающей безбрежности неба.

Лесли сама не заметила, как задремала. Ее разбудил резкий звук. Будильник? Вряд ли. Ей стоило некоторого труда сообразить, что звук исходит из домофона, соединенного с вестибюлем престижного многоквартирного здания. Лесли вспомнила, как поступал в этом случае Эрик, и нажала черную кнопку.

— Кто там? — спросила она.

— К вам миссис Лансдейл, — послышался голос охранника. — Она говорит, что мистер Лансдейл ее ожидает.

— Да-да, конечно. Попросите ее подняться наверх. Мать Эрика должна была приехать через месяц. Почему она перенесла визит? Судя по рассказам Эрика, Флоренс Лансдейл не принадлежала к числу людей, склонных устраивать подобные сюрпризы.

Немного волнуясь, Лесли включила свет. Просторная гостиная, как обычно, выглядела довольно безлико. Лесли мельком взглянула на каминные часы. Пять сорок пять.