Эмиль замечал другое: у нового самолета плохая путевая устойчивость. Что еще скажет

Доре?

И главное — какую скорость он сумеет развить?

...Марсель Доре посадил самолет через полчаса, сдернул шлем, обтер платком потное

лицо. Еле заметно покачал головой.

Не более четырехсот восьмидесяти километров в час. Заказа опять не будет.

2 ноября 1939 года, Тулуза

— А вы не сдаетесь, мсье Девуатин, да? — заметил чиновник Министерства авиации.

Эмиль пожал плечами:

— Выбора нет. За минувший год мы многое сумели усовершенствовать.

Это не было пустой похвальбой.

Второй прототип D.520 развивал требуемую скорость. Но главным было даже не это —

истребитель показывал высокую скороподъемность, отличную маневренность и был

неплохо вооружен: четыре крыльевых пулемета и двадцатимиллиметровая пушка.

Даже скептически настроенный чиновник Министерства вынужден был признать — после

попыток придираться, — что Девуатину опять удалось построить хороший самолет.

— Для начала сделаем два десятка, — сказал он. — И посмотрим, как они себя проявят.

Отправим их в испытательный дивизион истребительной авиагруппы GCI/3. Пускай

пилоты привыкают.

Девуатин вспыхнул от радости. Министерство все-таки намерено вооружить его

самолетами несколько авиагрупп! О большем и мечтать нельзя.

22 мая 1940 года, 16 часов, Аррас

— На взлет!

Французские пилоты бегут к своим самолетам.

На «Девуатины» они пересели буквально несколько дней назад. По этому поводу многое

говорилось, однако вполголоса: перевооружение шло медленно, новые самолеты начали

поступать в части только в январе сорокового.

Третья эскадрилья получила их вообще в начале мая.

— Вот и узнаем, так ли они хороши, как нам рассказывали. — Командир эскадрильи

капитан Адриан Лефевр шутить не любил.

Немецкая радиограмма, перехваченная французами, говорила о намерении противника

нанести воздушный удар в секторе Арраса. Мол, это поможет танковым частям

продвигаться быстрее.

Танки и самолеты, самолеты и танки. Немецкие самолеты и танки. И с каждым днем их

все больше. Многие десятки. Сотни.

— Ну так уменьшим их количество!

...Три группы Ju-87B шли к Аррасу.

Лефевр поднял «Девуатин» выше. Так, еще два «Хеншеля» — разведчики.

И, к счастью, нигде немецких истребителей. Он криво улыбнулся: германец чувствует

себя в воздушном пространстве Франции довольно уверенно. Что ж, пора заплатить за эту

самоуверенность!

Атака восемнадцати «Девуатинов» оказалась стремительной и неожиданной.

Ju-87B загорелся и упал. «Второй», — стиснув зубы, думал командир. Рядом вошел в

штопор третий немецкий самолет — разведчик. «Третий»... Сколько всего? Надо успеть,

пока не прибыли «Мессеры». А они обязательно появятся. Вопрос времени.

Еще один штурмовик рухнул на землю и взорвался.

Стремительные D.520 носились над полем боя. Самолет оказался даже лучше, чем

предполагалось.

А вот и «Мессеры». Перед самой войной проводился показательный бой между D.520 и

Bf.109, результаты которого доводились до сведения всех летчиков, которые

пересаживались на D.520.

У французского истребителя есть преимущество на высоте в три тысячи метров. Выше —

превосходство за «немцем».

— Снижаемся до трех тысяч, — успел приказать капитан.

«Мессер» поджег его самолет. Лефевр направил машину вниз, к земле, и ухитрился

посадить. К нему уже бежали немецкие солдаты. Адриан Лефевр молча поднял руки...

13 июня 1940 года, Тулон

Лейтенант Пьер Ле Глоан улыбался.

После старого «Блока» получить D.520! Он физически чувствовал, насколько новая

машина лучше, сильнее прежней.

Сын бретонских крестьян, Пьер ничего так не хотел, как вырваться из провинциального

быта. Авиация подарила ему небо и риск.

Три французских самолета против девятнадцати «Фиатов» BR.20.

Итальянцы вступили в войну, когда стало уже очевидно: Франция побеждена.

Франция может быть побеждена, думал Ле Глоан, но я — нет. Я хочу летать и сражаться.