– Но у меня нет деняг.

Она мне дала пятьдесят долларов и наказала никому не сказывать. Ничего себе, до чего добились!

Мы с Юрой отправились к Андрияну на табор, деняг нам хватило толькя на билеты. Мы на табор добрались голодными. Тимофейкя всё ето знал, но промолчал, и мы прожили до понедельника после полдён голодными, Андриян бог знат где. В понедельник приезжает Тимофейкя, с нём Алексей с невесткой, приплывает Андриян, увидел меня – стало неловко ему, но виду не показал, Тимофейкя тоже норкой вилят. Поплыли на Андриянов табор, ето на устья Уругвая, плыть полтора часа. Стал говорить Алексею:

– Ничего проздравили нас – три дня голодными.

– Не говори, маме попало, что тебе деняг дала, и дядя Тимофей злится, что ты приехал. Говорит, весь бизнес ему перебьёшь.

– А что, пускай честно работает, и нихто не перебьёт.

Алексей – сутки пробыли – сказал, что пошлёт алясошных сеток, «а пока рыбачь с Андрияном». Лодка есть, та маленькя, которой начинал рыбачить в 1995 году.

Остались мы вчетвером: Юра, Андриян, Софоний и я. Софоний доволен, что я приехал: обижатся, что Андриян издеётся. Андриян стал рассказывать, что Тимофейкя не плотит, а рыбу сдают Алехандру Малесеву и что Алехандро поднялся. Но как ето – интересно. Он познакомился с одной адвокатшай в Бразилии, завлёк её, японес Оскар Нитт уже ему должен был достатошно и не платил, а Алехандро был должен всем рыбакам. Он нанял свою ухажёрку, открыли суд и выиграли у японса. Место на рынке со всеми удобствами, и чичас Алехандро на бразильским рынке играет большую роль, часто регулирует цены, потому что берёт рыбу за бесценок, и часто совсем не плотит. Пауло женился и скупат рыбу, а Алехандро ворочат в Бразилии. Андриян на Тимофейкю обижается, говорит, что хочет, то и делает.

Мы начали рыбачить, шло всё хорошо. Он увидел, что у нас идёт, предложил работать вместе из половине, сулил поставить машину, сетки, моторны лодки, но ничего не исполнят и всё вышшитыват, а нам ничего не достаётся.

– Вот, детки, учитесь. Отец худой – пускай добрыя люди поучат.

– Да не говори, уже нажились, идивотства, издевательства, нет никакой справедливости, дня неохота жить в етой деревне. Баба нас переманила, вскоре нас выгнала, мы чичас живём в курятнике у дяди Тимофея. Алексей женился, и его выгнала, он чичас живёт в Антоновым дому, и над мамой издеётся, что хочет творит над мамой.

– Но я же всё ето вам говорил – не послушали, а теперь вам худо, и всегда оно будет так, покамесь мы крепко не объединимся. Когда будем всё заодно и дружно, тогда нам будет легко и никто вас не затронет. Как пословица говорит: один горюет, а семеро воюет. Сколь я вам в жизни уже говорю: берите пример с порядошных людей, немало показывал, хто как живёт. Как где дружно и все вместе – иди их задень, вот так и вам надо быть.

Андриян молчит. Я передал Марфе, чтобы сменяла на столярный стол комбинированный тестю за мотор «Джонсон» пятнадцать лошадиных сил дорженый. Тесть обрадовался, согласился. Ишо бы, стол дороже, а он пасешник.

Ну вот, и мы разжились, теперь у нас лодка, мотор, сетки. На наше счастья тут рыбачил один немец с аргентинской стороны, он рыбу скупал и платил лучше, чем в Уругвае. Я с нём договорился, не надо никуда везти, утром и вечером он подплывал и забирал всю рыбу. У нас с Софониям дело пошло хорошо, Юра с нами был, но ленился, но мы на ето не обращали внимание. Тимофейкя принял у Андрияна рыбу, тянул платить и при расчёте захотел заплатить полцены. Оне поспорили, и Андриян не стал ему рыбачить. Тимофейкя ему сказал:

– Знал, что Данила приехал и вас переманил.

Андриян:

– А будь справедлив, я сколь с тобой проработал, а деняг не видал.

И Андриян перешёл ко мне, Алексей тоже передал, что «будем рыбачить вместе».

Как-то стретились с однем украинсом, он сеет рис шестьсот гектар, разговорились. Он наших знат хорошо, пошёл разговор, дале-боле, я стал спрашивать, где можно найти дом, он говорит:

– Я спрошу у Капуто, у их есть просты [228] дома возле берега.

– Хорошо. А когда будет известно?

– Да завтре же.

Я его сердечно поблагодарил. На другой день уже вечером тёмно подъезжает к нам и говорит:

– Нет проблем, дом дал, ему ето выгодно. Вы хоть будете берег охранять, и скот не будет теряться.

На другой день утром взял нас, свозил показал нам дома. Да, ето восемь домов для рабочих простых, воды хоть залейся – больша помпа стоит, електрика, берег триста метров там же, где рыбачим, толькя пониже. Ну, слава Богу. Мы перешли в дом.

Приезжает Марфа с малыми детками, я вижу, что с ней непорядки, стал спрашивать:

– Что с тобой?

Она говорит:

– Уже месяц хуже и хуже, дыхания не хватат, силы нет, чижало.

– А к врачу возили тебя?

– Нет.

– А в больнице анализ снимали или проверялась ты?

– Нет. А хто меня повезёт?

– Как так? А дети, мать?

Заплакала и говорит:

– Мама толькя ворчит, слова не скажи, всё корит, что приташшились, детям тоже не нужна. Уже не знаю, что делать, поетому приехала к тебе.