Запуск ракет Конгрива с треног. (Современная реконструкция)

Ракеты Конгрива подробно описаны в романе «Враг Шарпа». Дополню Бернарда Корнуэлла парой деталей. Репутацией в войсках они пользовались самой дурной, так как случаи удачного применения согласно старой шутке про плотника хватит обоих пальцев на руках посчитать: бомбардировка Копенгагена да Лейпциг (где они произвели на французскую пехоту действие, точно воспроизведённое во «Враге Шарпа»). Неудач было гораздо больше. Достаточно упомянуть, что под Кадисом в 1810 году часть пущенных с португальских позиций ракет ударила по португальцам же.

Чёрный порох годился для фейерверков, но не очень подходил для боевых ракет. До создания же бездымного пороха оставалось семь десятков лет, в которые уложилась поразительно быстрая в сравнении с предыдущими столетиями эволюция огнестрельного оружия. Капсюльное (в «Мести Шарпа» стрелок дуэлирует с моряком Бампфилдом на капсюльных пистолетах, которые от кремневых отличались способом воспламенения основного заряда; вместо пороха применялись лепёшки из ударного состава, похожие на привет из нашего детства – пистоны) сменило кремневое, а, так как усовершенствованные нарезные капсюльные ружья заряжались с той же скоростью, что и гладкоствольные, вторые стали достоянием истории. Капсюльные винтовки превратились в казнозарядные, уступили место игольчатым (где заряд прокалывался по всей длине иглой). Появление унитарного патрона в металлической гильзе подписало смертный приговор игольчатым винтовкам ( А ведь история развития огнестрельного оружия вполне могла пойти по иному пути. Ещё в 1808 году наполеоновский офицер швейцарского происхождения Самюэль Поли изобрёл казнозарядное ружьё с откидным затвором, автоматическим взведением курка и экстракцией, под унитарный патрон в бумажной гильзе с металлическим поддоном собственной системы. 2 января 1813 года генерал Савари, герцог де Ровиго, доложил Наполеону, что разработка Поли при калибре 16,6 мм даёт в минуту 22 выстрела, а дальнобойность и кучность у неё в два раза выше, чем у армейских ружей. Наполеон изъявил желание лично ознакомиться с диковиной, однако вскоре Франции в очередной раз объявила войну Пруссия, затем Австрия, и Бонапарту стало не до новинок, сколь бы революционны они ни были. Швейцарский умелец умер в 1817 году в безвестности, а лавры изобретения унитарного патрона достались его подмастерьям Николасу Дрейзе и Казимиру Лефоше), а создание во второй половине XIX века бездымного пороха окончательно сформировало огнестрельное оружие в том виде, в коем мы знаем его сейчас. Уничтожение человека человеком вышло на новый уровень.

Уровень тридцатишестиствольной установки “Metal Storm”, способной выпустить в минуту миллион пуль, и авиационной пушки ГШ-6-23М, за ту же минуту изрыгающей десять тысяч двадцатитрёхмиллиметровых снарядов. Уровень, с высоты (с высоты ли?) которого кровавые наполеоновские войны кажутся рыцарскими и умильно игрушечными.

ВЕРА ШАРПА

Стрелок Ричард Шарп надеялся только на себя и свою удачу. К Богу он был равнодушен. Мы с вами не видим ничего странного в равнодушии стрелка Ричарда Шарпа к религии, но окружающих он, должно быть, здорово удивлял, ибо окружали его люди верующие: католики, пресвитериане, англикане, методисты… Харпер – католик, это, более-менее, понятно. Генерал-майор Нэн – пресвитерианин, которому англиканский армейский капеллан шлёт циркуляр об искоренении в армии методистской ереси, а методистов в войсках – пруд пруди (взять потерявшего под Бадахосом глаза сержанта Рида)… Кто они, и какая меж ними разница? Попробуем разобраться.

Ab ovo.

Ранняя христианская церковь признавала лишь одного единого главу, - Иисуса Христа. На земле же ею управляли епископы, к некоторым из которых прислушивались больше: к римскому, например, или константинопольскому. Римская империя была в те дни разделена на две части, Восточную и Западную. После падения под ударами варваров Западной Римской империи епископы «вечного города» решили «разгрузить» Иисуса Христа и взять заботу о церкви в свои руки. Так у Спасителя появился наместник на земле, римский папа, объявивший себя начальником всех христиан. ( В стремлении доказать своё право верховодить папы не брезговали и откровенными подделками, вроде «Исидоровых декреталий», сборника церковных «документов» с 77 г. н.э. Из них следовало, что папа получил всю полноту власти во Вселенской церкви от самого апостола Петра, а предстоятели Поместных церквей пользовались властью, данною им папой. Фальшивка была сляпана грубо. В этих декреталиях папа Виктор I (189-199 гг н.э.) переписывается с Феофилом Александрийским ( V век н.э.), ничуть не смущаясь тем, что его адресат родится через двести лет; епископы первых веков на голубом глазу цитируют латинский перевод Библии, сделанный блаженным Иеронимом (славянином, по некоторым сведениям) в 405 году; другие епископы, жившие во времена гонений на христиан, когда собственности у церкви ещё не могло быть, высказывают беспокойство покушениями мирян на церковное имущество.) Восточная церковь с Римом не согласилась. В понимании православных меж Богом и верующим посредников быть не может, а Патриарх, московский ли, константинопольский, не «министр по делам православной церкви», каковым пытаются представить его средства массовой информации, и не всевластный президент архаичной фирмы по выкачке бабла из боговеров-лохов. Патриарх, он всего лишь самый авторитетный из епископов Поместной церкви. Христианство раскололось. Папы римские быстро прибрали Запад к рукам, норовя диктовать свою волю светским государям. Власть – сладкий кус, и порой папскую тиару напяливало на себя одновременно несколько человек, осыпая друг дружку проклятиями и анафемами. Престиж церкви падал. Недаром, как точно подметили авторы умного учебника по истории Средних веков И.А. Мишина, Л.Н. Жарова и А.А. Михеев, у нас народные восстания поднимались «за правильного царя», а в Европе – «за правильную веру». Аппетиты папства росли, и с течением времени преемники апостола Петра присвоили себе право за деньги подселять грешников в рай. Звалось это чудо «индульгенциями». Смысл в чём? Католики считали, что спастись можно, лишь совершив некоторое количество добрых дел. Сколько, Бог весть. Обычному человеку, во всяком случае, не до совершения добрых дел. Однако на заре времён святые угодники совершили огромное количество добрых дел, создав некий «банк сверхдолжных заслуг», и папа, в качестве президента этого банка, может за определённую сумму выделить часть заслуг убийце, вору или насильнику, обеспечив их тёпленьким местечком в раю, а не положенным горяченьким в аду. Народ возмутился.

31 октября 1517 года монах-августинец Мартин Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге 95 тезисов против торговли индульгенциями, положив начало Реформации. Лютер отвергал непогрешимость папы, уравнивал мирян со священниками и учил, что на папу римского рассчитывать смешно, спастись человек может лишь верою в Господа. Швейцарец Жан Кальвин пошёл дальше. По его мнению, спастись сам человек не может ни с помощью добрых дел, ни с помощью папы, ни с помощью веры. Господь, говорил Кальвин, заранее предопределил, кто спасётся, а кто нет, и, хоть ты тресни, изменить этого не в силах. Но как узнать, куда тебя определил Бог? И Кальвин в запале борьбы с папством сам не заметил, как вывернул христианство наизнанку. Согласно его воззрениям, узнать, куда определил тебя Господь, легко. Спасённым Отец Небесный уже здесь являет знаки Милости Своей. А знаки простые: здоровье, успех и, конечно, богатство. Забавно у Кальвина вышло: традиционное христианство было религией бедных («Легче верблюду пройти в игольное ушко…» и так далее), кальвинизм стал религией богатых. Настолько религией богатых, что в некоторых общинах разорившегося купца переставали пускать в церковь, а с бедностью боролись, вешая бедняков (чего их жалеть, их сам Господь проклял). Кальвина мы с вами ещё вспомним.

Жан Кальвин правил некоторое время в Женеве. В городе были запрещены азартные игры, пение нерелигиозных песен. Каждая минута жизни горожан контролировалась властями. Запрещалось возвращаться домой позже девяти часов вечера. Супружеская неверность каралась смертной казнью. Смертной казни могли подвергнуть ребёнка за непочтительное отношение к родителям. На свадьбах не допускалось никакой музыки. Были запрещены театры и беллетристика. Ничто не должно было отвлекать людей от работы. Даже Рождество было рабочим днём. Умный мошенник Вольтер говорил о Кальвине, что тот открыл двери монастырей не для того, чтобы выгнать оттуда монахов, а для того, чтобы загнать туда человечество.

Англиканство.

Пока на континенте разгоралась Реформация, в Англии властвовал тихий и незлобивый король Генрих VIII, в силу кротости характера перебивший народу раза в три больше, нежели наш Иван Грозный ( как гласил французский словарь Ларусса издания 1903 года: «прозванный за свою жестокость Васильевичем»). Генриха папизм устраивал от и до, его именем даже подписан трактат, направленный против Лютера. Папа, в свою очередь, удостоил Генриха за поддержку титулом «Вернейшего чада Апостольского Престола». Жили бы они душа в душу, кабы не слабость короля. Очень уж он любил жениться. Первый раз жениться легко, второй раз сложнее. Развестись ведь надо. Церковь на разводы смотрела косо и заупрямились. Женилка у Генриха чесалась всё сильнее (на Анну Болейн, которую он потом обезглавит вместо развода), а папа артачился. Женилка победила. В 1532 году по настоянию Генриха Синод епископов Англии постановил признать английскую церковь независимой от Рима, а примас (первенствующий епископ) Томас Кранмер разрешил королю развестись с Екатериной Арагонской и жениться на Анне Болейн. Спустя два года парламент специальным актом подчинил английскую церковь непосредственно королю. Монастырские земли были конфискованы в пользу казны. Вероучение осталось неизменным до смерти короля. Сменивший его на троне Эдуард VI был ребёнком, и Кранмер начал обильно разбавлять англиканство кальвинизмом (у примаса имелись личные причины способствовать отпадению английской церкви от Рима. Католические священники соблюдали безбрачие, а Кранмер, ещё не будучи архиепископом, тайно обвенчался с некой дамой. Англиканство поначалу сохранило целебат для клира, и Кранмер просто вынужден был толкать его в пучину протестантства) До конца довести не успел. Царственный мальчик умер, и бразды правления перешли к дочери разведёнки Екатерины Арагонской, к Марии Тюдор (в истории осталась также под именем «Кровавая Мэри». Коктейль назван именно в её честь). Мария, исповедовавшая чистое католичество, заставила парламент в 1554 году, как детей малых, на коленях просить прощения у папского легата, а Кранмеру его роли в мамкином разводе и церковном расколе не простила. Сожгли примаса вместе с другими обновленцами. Убила королеву ложная беременность, в которой историки усматривают кисту яичника или рак матки, а протестанты – Божью десницу. Наследница Марии, её сестра Елизавета I Девственница (девственница, менявшая любовников, словно перчатки) восстановила англиканство, и прижала католиков (их обложили высокими налогами, переход в католичество карался смертью, как государственная измена. О положении католиков уже во времена Шарпа см. главку об Ирландии и Шотландии в разделе «Родина Шарпа»). Недолгая католическая реставрация пошла на пользу англиканству, остановив процесс его кальвинизации. Англиканство, одна из двух государственных религий Великобритании, фактически осталось католичеством без папы, а, поскольку одним из главных препятствий на пути воссоединения католической и православной церквей до II Ватиканского собора 1965 года являлся как раз папа, то к началу XX века отношения между англиканской и нашей православной церквями потеплели до такой степени, что всерьёз велись переговоры об объединении. С нашей стороны в них участвовали А.С. Хомяков и святитель Филарет Московский. Революция помешала.

Главой англиканской церкви раньше был король, ныне – парламент. Что это значит? Это значит, что малейшие изменения в вероучении и богослужении должны одобряться большинством голосов людей, среди которых имеются и атеисты, и мусульмане, и иудеи, и католики.

Повторюсь, англиканство – одна из двух государственных религий Великобритании. Какая вторая?

Пресвитерианство.

Пресвитерианство.