Раздатчица ойкнула и захлопнула окно. Тут же серебристо зазвенел колокольчик.

Амирхан прошёл по коридору дальше, в кабинет зав. отделением.

На двери – табличка: заслуженный врач РСФСР, к.м.н. Воскобойников Георгий Матвеевич. Старая... Хозяин кабинета уже давно д.м.н. И РСФСР уже нет…

Вова отвязалась и поедала из вазона тархун и настурцию.

– Витаминов не хватает, – глядя в окно, заметил заслуженный врач.

– У неё кровотечение, – пояснил Амирхан, вынимая из хурджина пачки, з надо полечить. Мой самый надёжный инкассатор.

– Сделаем, дорогой. В стационар или амбулаторно – как?

– Работы по горло, Гоша. Лучше амбулаторно.

– Сделаем, дорогой, – оглядывая сложенные на столе пачки, уверенно произнес доктор. – Заводи. И подержишь в кресле.

Осмотр под местной анестезией и последующее УЗИ показали, что амбулаторно – не получится…

Погладив Вову по спине, Амирхан добавил пачку.

В процедурном сдвинули три кушетки и уложили больную под капельницу. Георгий Матвеевич лично провёл операцию. Для круглосуточного наблюдения за больной назначил опытную акушерку и молодого аспиранта. Старшую медсестру послал за едой на рынок. Сам в течение недели не покидал отделение. Амирхан спал здесь же, в кабинете, снимая на ночь только чувяки и держа маузер под подушкой. На намаз выходил на крыльцо. Было тихо…

Послеоперационный период прошел благополучно. Молодая, выносливая, с хорошей иммунной системой, Вова быстро пошла на поправку.

Каждый день Амирхан выводил Вову в сад, на прогулку. Завидев их, доминошники уходили прочь. Больные шалашовки заигрывали с прикольным мужиком:

– И-а, и-а, – хохотали они и убегали писать в кусты жасмина.

Лечение заняло десять дней. И стоило сто тысяч – денег.

Перерыв в обеспечении валютой действующих в регионе структур и физических лиц сказался на доходах Амирхана Мансурова незначительно – он потерял не более трехсот тысяч – штрафные санкции. Деловая репутации не пострадала.

В день выписки Амирхан повесил на шею Вове новый колокольчик, закрепил на её спине потёртый хурджин и зашагал к электричке.

Надо успеть вовремя - «Инкомбанк» заказал сто килограммов налички.

08.10.2007 г.

Т У Р У С Ы

Наговорил чёртову тьму, турусы

на колёсах такие... что ай-люли.

И. Тургенев

– Цикл лекций. С красной строки, столбиком:

Много говорить не буду, а то опять чего-нибудь...

Я вообще далёк от мысли...

Вечно у нас в России стоит не то...

Записали? Кто автор – понятно. Афоризмы. Вчитайтесь – концептуально.

Теперь:

«Каналья», «соглядатайствуя», «дружочек Лизонька», «ветр», «стулы» и т.п.

Это... Толстой, Тургенев, Гончаров... с его облыжным «Обломом».

Ходят полем, бьют перепелов из-под легавых и тужатся, тужатся словами – придать аромат самобытности. Такая литература погреблась от натуги. С чем и поздравляю молодую поросль хрустеть свежей редиской.

Алгоритм. Подчеркнули дважды.

Чтоб народ уважал, держал за своего, надо изъясняться не ветхим лепетом критикесс в кримпленовых юбках, а говорить языком своего народа, владеть им... в понятьях упомянутого, концептуально... как процитировано выше...

Что значит – «не литератор», девушка? Третий ряд, слева?

Здесь вам не тут.

Надо же думать, что понимать.

Доходчиво? Вот! А вы говорите... «не литератор».

Художественная литература сегодня – это... Цитирую как есть... Кого? Себя, конечно... вихрь мистификаций, животворная российская лексика, бьющая фонтаном через... Достоверность? А кому она, я извиняюсь... Беллетристика – не милицейский протокол: ...числа января, по адресу... пырнул ножом в область... Дальше будете? То-то!

Вернёмся к столпам и колоссам.

Что есть «Война и мир»? В сердцевине? Надувательство народа читательской аудитории. Дует граф по-французски целыми страницами, без прононса... И в ус не дует. Прочёл, помню, пятую часть... по нужде школьного образования прежней формации. Остальное – у Бондарчука... Чего не постиг, догоняю через следопытов жизни и творчества. Хотя, какая там жизнь... Морока. В восемьдесят два года, в глухую ночь протеста, сбежать из дому! В неизвестность куда? А ведь авто у графа не было - на лошадках, извольте-с...

Мотивация интерпретации? Ну, юнош, вы даёте... Такие слова на моём курсе... Проще, юнош! Прош-че. Алгоритм усвоили выше?

Шерше ля фам, полагаете? Ну, что ж... Эту версию я... будучи аспирантом... написал эссе. Кафедра зарезала: фальсификатор, сортирное чтиво! На гвоздь! И попросили...

Лектор в сердцах сморкается, нечистый платок описывает кривую и исчезает в нагрудном кармане.

– «На гвоздь...» – громким шёпотом продолжает он. – А ты его вживьях-то видывала, энтот гвоздь... Тебя б самоё... на гвоздь!