На мой вопрос он озадаченно и непонимающе посмотрел на меня.

– Я тарелки имел в виду, – добавил я.

– А-а! Матушка приезжала! Привезла вот. Пожила пару дней, поохала, поахала, попричитала. И обратно в Краснодар отбыла. Все спрашивала, когда женюсь, когда образумлюсь, когда в холодильнике еда будет лежать, а не пиво. Представляешь, приехала, открывает холодильник, а там двадцать банок «Хольстена» и ни одной сосиски. Вот у нее шок-то был. А я чо? Мне два дня расспросов и ни одного косяка – хуже нет. В общем, уехала. Жаль, конечно, но ты меня знаешь.

Да! Я его знал еще с института. Илюха был лучшим на факультете. Самый быстрый мозг. Все пошли в коммерцию, а он – в науку. Все заработали первую сотню тысяч, а он в стареньких джинсах уехал в Германию работать в каком-то университете и учиться там же. Потом вернулся, познакомился с девушкой по имени Мила. Быстро ушел из науки. Подался в «купи-продай», как он сам говорил, чтобы «заработать на хату». В день, когда он купил квартиру, Мила ему сказала, что выходит замуж за банкира, собрала вещи и была такова. Он даже не успел ей сказать, что купил квартиру. Квартира была убитая и однокомнатная. Он выкинул всю мебель, кроме стола, стульев и кухонного шкафа, заказал дезинфекцию и врезал новую мойку. Ремонт делать не стал. Купил один диван. Ушел с работы, как он сказал – «на пенсию», и спокойно проедал, пропивал и прокуривал скопленные на ремонт деньги. Мила ушла уже полгода назад, но ничего не поменялось. Все те же старые табуреты, оставшиеся от предыдущих хозяев, и тот же пошатывающийся стол.

Илюха достал два косяка. Один взял себе. Другой пододвинул ко мне.

– Нереальный гонжубас! Давай смоли, не стесняйся! – с этими словами он поджег намоченный край своего косяка и со свистом затянулся. Посмотрел на меня и захихикал.

Я засмолил свой. Неспешно втянул в себя дым, пытаясь втянуть как минимум половину воздуха помимо дыма. Но все-таки переборщил. Терпкий дым от травы вцепился в горло. Я закашлялся. На глаза навернулись слезы.

Илюха снова захихикал.

– А тебе действительно смешно от первой затяжки? – спросил я.

Илюха перестал хихикать. Осмысленно посмотрел на меня и произнес:

– Да нет! Это что-то вроде привычки. Втягиваешь в себя первую и от предвкушения начинаешь посмеиваться. Потому что понимаешь, что вот-вот на тебя навалится кайф и тебе станет насрать на весь этот мир со всеми его проблемами.

– Заманчиво. И когда на меня этот кайф навалится?

– Если будешь кашлять, а не курить, тогда никогда не навалится.

Я замолчал и заботливо затянулся. Потом еще. И еще. И ничего не происходило. Кайф не приходил. Илюха смотрел на меня смеющимися глазами. Я обозлился. Встал с табурета и заходил по кухне с тлеющей сигаретой. Илюха начал смеяться. Я обозлился еще больше. И тут Илюха произнес:

– Вот прикольно! Тебя не прет совсем. Да перестань ты суетиться! Не прет – не кури. Послушай лучше историю. Помнишь, год назад мы с Милой ездили в Амстердам? С нами еще ездили Серега Жуков с его тогдашней подругой, Таней, кажется. Пусть будет Таня, к примеру. Ну вот. Прилетели в Амстердам. Полдня смотрели город. На кораблике покатались. Ближе к вечеру зашли в Квартал красных фонарей. Посмотрели на открытые витрины с голыми девушками внутри. Были там и девушки, и тетеньки, и старушки. Ну, на любой цвет и вкус. Ну, ты знаешь, не мне тебе рассказывать. Ну, короче, потом в каком-то полутемном переулке у какого-то негра прикупили грибочков и травы. Еще погуляли, пришли в гостиницу и решили все это попробовать. Милка сказала, что грибами травиться ни за что не будет, что у нее желудок, что будет только курить. Ну, ты же знаешь, как она курит обычные сигареты. Две пачки в день. Как паровоз. Ну вот. Милка взяла сигаретку, небольшую такую, и скурила ее минут за десять максимум. Еще минут через десять она смотрела на нас круглыми глазами и ржала как полоумная, без остановки, над любым нашим жестом, над любым движением. В общем, ее накрыло! Мы же сначала решили попробовать грибочки. Ну так, съедим по грибочку и ждем, съедим еще по одному и снова ждем. А Милка ржет. Я и Серега к тому же решили одну сигаретку на двоих закурить, только не такую, как Милка, а другую, поменьше. Еще у нас с самолета осталось виски, ну, в общем, полный набор, сам понимаешь. Ну, покурили, тоже поржали немного. Сереге грибочки понравились. Он свою кучку как-то быстро умял, а мне и после сигаретки типа хорошо было, и я почти ничего не съел. Ну, поржали, поприкалывались и разошлись по номерам. В смысле, мы-то с Милой как были у нас, так и остались, а Сергей с Таней пошли к себе. Прошел где-то час или два. Мы уже спать легли. Милка че-то ворочается. Я тоже не сплю. Ну, я свет обратно включил, решил книжку почитать. Тут Милок, дай, говорит, воды срочно. Я спрашиваю, зачем. Она говорит – попить, только побольше. Я ей бутылку воды из мини-бара достал, налил в стакан. Она как схватится за стакан и за бутылку одновременно. Я еще даже отпустить их не успел, а она их тянет вместе со мной ко рту. Я кое-как передал ей в руки и бутылку и стакан. Она мгновенно опорожнила и стакан и бутылку. Протягивает мне посуду назад и говорит: «Дай мне воды! Быстрее!» Я тут немного струхнул, знаешь ли. Спрашиваю: «Зачем?» Она говорит: «Пить». Я пошел к мини-бару. Тут звонит телефон. Я мимоходом поднимаю трубку. Говорю: «Алло!» В трубке Серега спрашивает: «У тебя змеи в номере есть?» Я на автопилоте отвечаю, что нет. Он говорит: «Тогда я сейчас приду», – и кладет трубку. В этот момент Милка начинает вопить: «Дай воды быстрее!» Я лихорадочно подаю ей бутылку, уже не пытаясь налить воду в стакан, а в дверь уже кто-то стучит. Я открываю дверь, и Сергей фактически врывается в комнату, мгновенно захлопывает за собой дверь и закрывает ее на ключ. Я смотрю на него, и мне становится страшно, потому что он в трусах, и из одежды это все, и глаза у него вытаращены, вращаются и шарят по углам нашей комнаты. Я хочу спросить, что это с ним, но тут Мила из комнаты начинает кричать: «Дай воды!» Я подхожу к кровати, говорю: «Милочка! Может, ты сама уже до мини-бара дойдешь?» А она говорит: «Не могу, голова кружится!» Я задаю свой знаменитый дебильный вопрос: «А вода зачем?» Она, естественно, говорит: «Пить!» Я пытаюсь сказать, что типа она только что выпила литр воды, но тут Серега тихим таким голосом говорит: «У вас тоже змеи!» И запрыгивает в трусах на кровать, где с пустой бутылкой в руке сидит Мила. Мне это как-то не понравилось, и я его спрашиваю: «А как там Таня?» Он невозмутимо говорит, что она спит, и лезет к моей Миле под одеяло. А я-то знаю, что она сейчас голая! Я смотрю на это безобразие, а он лезет глубже под одеяло и смотрит куда-то в угол мимо меня. Нет, ну ты только представь эту картину! Милка сидит под одеялом, прислонившись спиной к подушке, из-под одеяла торчит только ее голова и рука с бутылкой. Но теперь еще одна голова торчит из-под одеяла как раз на уровне ее груди. И это не я. К тому же, судя по очертаниям тела под одялом, мой лучший друг Серега буквально вжимается всем телом в мою Милу, а она просит меня принести воды из мини-бара. На вопрос к Сереге, что он делает, он спокойно отвечает, что тут везде змеи и он прячется. Я его прошу прятаться в своей кровати со своей женой, но Мила меня обрывает на полуслове, требуя принести воду. Серега на моих глазах под одеялом обнимает ее за талию, и она отрубается. Ну, мое ты состояние, наверное, понимаешь. Некоторое время я просто стою и смотрю. Потом мне приходит мысль, что моей подруге либо очень хорошо, либо очень плохо. В любом случае надо что-то делать. Я подхожу к кровати и срываю одеяло. Серега с интересом смотрит на мою Милу, действительно обнимая ее рукой и глазами упираясь прямо ей в грудь. «Оо!» – произносит он вслух и отстраняется от моей подруги, отодвигаясь сантиметров на тридцать, но даже не думая слезать с кровати. Я прикрываю Милу отвоеванным одеялом, она никак не реагирует, даже воды не просит. Я ее по щекам, испугался, надо сказать, сильно. Она глаза открывает и снова за свое: «Дай воды!» Я на нее смотрю, она на лицо серая, пульс щупаю – слабый. Я ее спрашиваю – может, «скорую» вызвать? Она говорит – нет, не надо. Я чувствую – пора спасать, бросаюсь к столу и к мини-бару. Нахожу там растворимый кофе, на столе стоит электрический чайник, наливаю туда негазированную воду из двух бутылок, кипячу. Пока чайник кипит, наливаю виски в стакан. Заставляю ее выпить. Заглядываю ей в глаза. Вроде взгляд осмысленный. Тут вскипает вода. Я завариваю кипятком растворимый кофе, тройную дозу, добавляю туда сахара, виски грамм сто. Подхожу к кровати. Смотрю, Серега снова к ней жмется. Я на него внимания не обращаю, спаиваю ей весь стакан. Смотрю, лицо розовеет. Из глаз туман уходит. Она начинает так окружающим интересоваться. С интересом сначала на меня смотрит, потом на Серегу, потом снова на меня. И спрашивает: «А чой-то он здесь делает?» В ответ Серега заунывным голосом говорит свою фразу вечера: «Здесь змеи!» И все. Она смотрит на него, потом на меня. И начинает ржать. Дико ржать! Потом на секунду приостанавливается, смотрит на меня, в глазах слезы от смеха, кое-как выговаривает: «А я-то подумала! Вы меня вдвоем отыметь решили! Понадеялась! А этот придурок – “здесь змеи”». И опять ржать. Вот такая история.

– Прикольно! А закончилось чем?

– Ну чем-чем? Короче, я жутко испугался, что меня тоже накроет змеями, и засадил грамм триста вискаря. И никаких змей. Одно похмелье наутро. Сереге я тоже виски предлагал. Но он сказал, что у меня в руках кобра, и пытался бросить в меня подушкой. Я его в результате оставил прятаться под одеялом с Милкой, правда, предварительно предупредив ее, что для Сереги она тоже змея подколодная и что если она на него будет кидаться, я ее первым придушу. Милка, естественно, в смех. А я отобрал у Сереги ключ от его комнаты и пошел проверять его жену. Прихожу, она лежит в неглиже, одеяло в сторону, пользуйся – не хочу. Я ей так: «Таня! Все в порядке?» Она ноль на базу. Я ее в плечо аккуратно тыкаю. Вроде теплая, сопит опять же. Я пульс пощупал. В норме. Ну, не просыпается, и ладно. А то придется оправдываться, что я тут делаю. А то и того хуже! Бросится на меня со словами, что вокруг одни гады, один ты хороший, и что тогда делать? Ну, я аккуратно дверь закрыл и пошел обратно к себе на всякий случай, чтобы спасти Милку от эксцессов. А то одна ржет по любому поводу, а другой только и ищет дырку, куда бы забиться. Ненадежная ситуация, знаешь ли.

Мы покурили немного. Меня все же накрыло. Стало просто насрать на все. Правда, смешно не было. Но все равно, как-то по фигу до всего, и все тут. А Илюха на меня смотрит и ржет. Ему привычно, ему хорошо. А у меня такое странное ощущение, что вроде и всех моих горестей нет, но как-то и смеяться нечему. И я отъехал и сижу в полной прострации. Илюха поржал, глядючи на меня. Потом мы былое начали вспоминать. Как учились, как в футбол вечерами гоняли. Как пиво пили. Потом он смотрит на меня – а я грустный. Он и говорит:

– Тебе к психотерапевту надо!

И снова как заржет. Минуты на две, без перерыва. Я смотрю на него, а он на меня – и смеется, не останавливается. Потом продышался, говорит:

– Леня! Щас я тебе историю расскажу, как я к психотерапевту ходил. Подожди, ты у меня тоже похохочешь!»

И начинает эту свою историю.

– Помнишь, – говорит, – у нас в институте была военная кафедра. А после пятого курса должны были быть военные сборы, чтобы получить лейтенантские погоны. Но перед этим всех в обязательном порядке отправили на медосмотр. Ну вот! Стою я перед кабинетом к психиатру. Всех остальных уже прошел. Остался только этот «псих». И думаю: вот зайду я к врачу, а он мне начнет всякие свои психические вопросы задавать. А я возьму и поведусь. А он дальше начнет ситуацию раскачивать. И что делать? Что-что, думаю. Надо проявить стойкость. На провокации, думаю, главное не поддаваться. Ну, тут моя очередь. Захожу, думаю, что увижу какого-нибудь старого хрена с молоточком в руках. Смотрю, девушка молодая, симпатичная. Проходите, говорит, Илья Валерьевич. Встаньте, говорит, на стол коленями, спиной ко мне. Я слегка опешил, но конечно же решил проявить стойкость. Мне бы, конечно, переспросить. Как потом оказалось, она имела в виду не стол, а стул, но я – глухой дебил, естественно, ничего переспрашивать не стал. Подхожу этак к столу. Девушка осталась за спиной как раз около стула стоять. На столе бумажки разные, документы, истории болезни, места свободного нет. Спиной чувствую, смотрит в спину. Я начинаю у нее на столе разбирать бумажки. Собираю их в кучки, ну, чтобы место освободить. За спиной тишина гробовая. Один шелест от бумаг. Ну, я продолжаю копаться у нее на столе, деловито так лампу в сторону, стопки бумаг по краям поставил, посередине место освободил. За спиной тишина. Чувствую, наблюдает молодой психиатр за моими действиями, делает, так сказать, первые выводы. Ну, я место освободил в центре стола. Коленями туда залез. По струнке вытянулся. Жду. Представь картину. Заходит к тебе студент, проходит к твоему столу, копается в твоих документах, потом еще и ногами на стол. Ну, стою коленями на столе, к ней спиной, как положено. И тут голос из-за спины с такой укоризной: «Ма-ла-дой человек!» Вот такая история. Так что ты к доктору сходи, только переспрашивай, если что.