– Может, телефончик оставишь? А я позвоню, как минутка будет.

– Ой, ну я даже не знаю.

– Оставь, оставь, со мной все пучком будет, отвечаю.

– Ой, пучком – а это как?

Он застеснялся, замялся, даже, кажется, покраснел.

– Ну, в смысле, все надежно у меня! В смысле здоровья, силы… ну ты понимаешь?

– Да нет! Сумки-то мне таскать не приходится, – отморозилась Лео.

– Да нет! Я про другое тебе. Короче, скажи телефон, я позвоню, не пожалеешь…

Лео в задумчивости покрутила на пальчике локон волос. В этот момент мы доехали до ресторана. Она начала копаться в сумочке в поисках бумажника и, как бы обдумывая что-то, медленно произнесла:

– Слушай, а, может, ты нас подождешь здесь у ресторана? Нам потом в магазин за шмотками ехать. А он обычно выбирать ничего не любит, в особенности для меня, глядишь, что-нибудь образуется, ну, ты меня понимаешь.

Слово «понимаешь» Лео произнесла особенно твердо и с нажимом. Водитель сидел с полуоткрытым ртом, жадно хватая ртом воздух. Лео перестала копаться в сумочке, посмотрела на водилу и так же твердо добавила:

– Ну?

У того хватило только сил, чтобы кивнуть и облизнуть губы.

– Ну, тогда потом и рассчитаемся, – жестко завершила диалог Лео, с акцентом на «рассчитаемся».

С последними словами она выдавила меня из машины, выскочила сама, хлопнула дверью «девятки» так, что лицо водителя внутри скривилось, и было понятно по его выражению, что он откровенно матюгнулся. Она ему в ответ по-свойски махнула рукой, повернулась ко мне, взяла под руку, и мы вошли в ресторан.

– Светочка! – услышал я голос Лео, но по привычке не подал вида – вдруг я по-прежнему глухой.

– Лео! Ну наконец-то ты зашла. Я уже думала, что этого никогда не произойдет! – сказала в ответ дама лет тридцати пяти и направилась к нам, плавно разводя руки, будто пытаясь охватить пространство вокруг.

Она подошла ближе, в последний момент сконцентрировалась только на Лео, чему я был несказанно рад. Они обнялись, что-то нежно пропищали друг другу. Потом Лео обернулась ко мне и с заговорщицкой улыбкой выдала новую страшную тайну:

– Света! Познакомься! Это Андрей! Помнишь, я рассказывала тебе о нем, что он талантливо пишет романы. Ну вот! Это он и есть!

– А еще я немой! – добавил я вслух.

У Светланы что-то произошло с лицом. Улыбка застыла маской. Она вопросительно посмотрела на Лео, потом снова на меня.

– Это реплика из нового романа! – с гордостью произнес я.

– А-а! – с непониманием в голосе произнесла Светлана и с акцентом на последний слог добавила: – Ново!

Я понял, что терять в ее глазах мне больше совершенно нечего, и окончательно расслабился:

– Лео! А мы здесь что, есть будем? У меня денег нет! – категорично произнес я.

Взгляд Светланы показал мне, что мой рейтинг упал ниже «жигало».

– Студентов и инвалидов кормим бесплатно, – жестко произнесла она и добавила: – Пойдем, Лео! Я покажу тебе ресторан.

Лео улыбнулась и подмигнула мне, одновременно показывая кулак. Мы важно проследовали по ресторану. Посетителей почти не было. Ресторан был хорош как минимум своим интерьером в стиле арт-деко.

– Тут много элементов в стиле ар-деко. Например, вот эти колонны, – говорила Светлана, обращаясь только к Лео.

Я тут же решил вмешаться и усугубить свое положение:

– Да! Здорово! Только не хватает картины какого-нибудь известного мастера. Ну, Айвазовского, там, или Бонч-Бруевича, – важно произнес я.

Обе девушки прыснули со смеху. Светлана смеялась над моей неотесанностью, а Лео – от комичности ситуации вообще. Я тоже радостно улыбался, во-первых, что мне удалось их рассмешить, а во-вторых, по роли мне это явно полагалось.

Светлана усадила нас за столик.

– Ну что, ребята, заказывайте хоть Бонч-Бруевича на вертеле. Фирма угощает.

Мы сделали заказ. Разговор Лео и Светы продолжился. Я больше не вмешивался. Они мне тоже не мешали подсматривать за их мимикой и жестами. Еда была потрясающая. Теплый салат с рукколой и утиной грудкой явно был гордостью повара.

Светлана время от времени косилась на меня. Каждый раз все с большим и большим интересом. Это были такие мимолетные оценивающие взгляды, выхватывающие отдельные элементы. Женщины гораздо больше обращают внимание на детали, нежели мужчины, которые смотрят на объект в целом. У женщин элементы мозаики выстраиваются в точную картину мира, в то время как мужчины мыслят глобальными явлениями и поступками. Поэтому ни один мужчина не сможет понять, почему женщина приняла отрицательное решение, хотя в глобальном плане все было нормально. А женщина всего лишь отметила один недоброжелательный взгляд, по которому усмотрела, что где-то там в будущем это может привести к роковым последствиям, а может, и не привести, но угроза существует, а значит – отказ. И все. И она не станет объяснять все это мужчине, потому что он все равно ничего не поймет. Потому что это нелогично. А значит, глупо. То, что мы называем женской логикой, – это не логика вообще. Это чувства на уровне полутонов эмоций, часто связанные с предвидением, предчувствием. Это мозаичная картина мира, в котором не видно объектов, зато виден настрой. И этот красочный портрет, залитый всеми цветами радуги, дает большее представление о мире, нежели обычная логика. Но! Женщина может не увидеть обычной очевидной для любого мужчины логической цепочки, ведущей к отрицательному ответу. И когда женщина увидит свое красочное субъективное «да», логичный мужчина скажет «конечно нет», потому что при всем том положительном субъективном настрое проект неосуществим по вполне объективным причинам. Все это к чему? Для принятия решения нужна комплексная оценка. «Мужчина» и «женщина» нуждаются друг в друге для того, чтобы быть счастливыми.