Но Кирилл не позволил провалиться в мягкую и такую заманчивую легкость беспамятства:

– Эй, эй, не спи, - сказал он, отведя с моего лица противно липнущие мокрые пряди.
– Вот, я нашёл. На тебе будет болтаться, но сейчас главное согреться.

Мне потребовалось собрать волю в кулак, чтобы приподняться и взять в руки мягкий кашемировый свитер с аккуратно сложенными мужскими джинсами. Пару секунд я в прострации переводила взгляд с врученной одежды на мокрый смайлик, который от хлорки начал линять, превратив точки глаз и полоску улыбающегося рта в темные разводы. Будто плачет...

– Майя? Что?..
– Кирилл запнулся под моим требовательным взглядом и спохватился: - А, точно, давай я отвернусь.

– Шутишь?
– на этот раз голос давался с пугающим присвистом.
– Лучше помоги...

В серых глазах промелькнуло удивление, которое быстро сменилось пониманием. Мне было так плохо, что не до стеснения! Может, виной тому хороший удар головой о воду - иначе с чего бы ей так раскалываться?

– Прости меня, - сказал Кирилл, опустившись на колени перед креслом, и помог стянуть мокрую футболку, намерено избегая смотреть в глаза.
– Я так увлёкся перепалкой с дорогими родственничками, что совсем потерял контроль! Иногда мы ссоримся... ладно, мы часто ссоримся - и тогда все слетают с катушек. Но сегодня мне нужно было предусмотреть любую возможность. Всё-таки я притащил тебя в это логово - мне и отвечать...

Пришла очередь возиться с тесной водолазкой, так и льнувшей к телу, и я предположила, что раз от меня не требуется ответа, этим монологом Кирилл пытался скрыть неловкость ситуации, в которой мы оказались. Нужно отдать должное, вёл он себя очень сдержанно и воспитанно, а вот я не могла похвастаться тем же, остро переживая нечаянную близость. Каждое случайное прикосновение обжигало огнём, посылая легкие электрические заряды по всему телу. Прикрывшись руками, чтобы сдержать нервную дрожь, пока он быстро натянул на меня мягкий свитер, я с большим усилием оторвалась от кресла. Сознание тонуло в сладкой полудрёме, и оставалось большой загадкой, как мне удалось удержаться на ногах, пока мы избавлялись от тяжелых мокрых джинсов...

Закончив с переодеванием, я практически без сил рухнула обратно, а напряженный как вытянутая струна Кирилл молча направился к шкафу, быстро сменил одежду и попросил:

– Подожди здесь. Принесу что-нибудь выпить - не нравится мне твоё горло. Да и реакция у тебя какая-то странная - никогда не имел дело с фобиями.

– Всё норм...
– я закашлялась, но упрямо продолжила: - Хочу домой.

– Я быстро. Потом сразу тебя отвезу, обещаю.
– И он покинул комнату, которая стала неожиданно пустой и холодной.

Прошло минут десять, может больше. Я успела согреться и без алкоголя, а Кирилл так и не вернулся. Стоило мне задремать, как перед глазами вновь и вновь кадрами кинофильма оживали сцены в бассейне.

...Сапфировые глаза Ирины, виноватый лепет Филиппа, низкий печальный голос незнакомца, которого, я уверена, не было в столовой...

...Скользкий кафель, потеря равновесия, приближающаяся вода, удар...

...Холод, погружение, спутанные воспоминания из детства, только на месте тогдашнего спасателя-отца, нырнувший за мной Кирилл...

...Надежда, подъём, спешка - успеем или нет?..

Перестав себя мучить, я открыла глаза и стала наблюдать за ночником, внутри которого плавал изумрудный расплавленный воск, собираясь в затейливые фигурки. В доме стояла абсолютная непроницаемая тишина, создавая жутковатое впечатление, словно кроме меня и этой комнаты, подсвеченной фосфорными бликами, ничего и вовсе не было! Поежившись, я оставила кресло и сделала два неуверенных шага по мягкому ворсистому ковру. Голова больше не кружилась, выматывающая слабость прошла и, хотя горло все также неприятно першило, мне стало намного лучше. Как и предупреждал Кирилл, обновка оказалась велика - свитер свисал чуть не до колен, горловина превратилась в неплохое такое декольте, джинсы хоть и плотно, можно даже сказать с натяжкой сидели на бедрах, но болтались далеко за пределами ступней. Трижды закатив штанины и рукава, я вспомнила, как в детстве часто норовила напялить на себя одежду старших, желая казаться взрослее. Правда это зачастую были платья и туфли...

Приятные воспоминания упорхнули испуганными бабочками - за дверью послышался звон битой посуды. Сомневаясь, стоит ли покидать комнату, я всё-таки выглянула наружу - никого. В полутемном коридоре третьего этажа, куда едва доставал свет вычурной хрустальной люстры над лестничной площадкой, вновь воцарилась тишина. Устав сидеть взаперти, когда до лестницы рукой подать, я решила спуститься, отыскать Кирилла и упросить поскорее вернуться в город.

Щелчок выключателя на ночнике прозвучал непочтительно громко, равносильно как и хлопок двери, и мои шаги, эхом отскакивающие от стен. Стылый деревянный пол холодил босые ступни, поэтому пришлось шевелиться. Дверь, ещё одна... миновав четыре комнаты, я тормознула у приоткрытой двери пятой, откуда раздался приятный женский голос:

– А, вот и ты, Марго! Входи, моя радость, поболтай со старухой... Ну, что же ты?

Не знаю, зачем я вообще отозвалась - двигала бы дальше - но что-то в усталом печальном голосе зацепило.

– Простите, - я толкнула двери, давая возможность понять, что она обозналась. Свет из коридора развеял полумрак в комнате и помог разглядеть в кресле-качалке у окна хрупкую седовласую старушку, закутанную в теплый шерстяной плед. На полу блестели осколки вазы с цветами жасмина, которую та должно быть ненароком расколотила. Ну, или специально - меня эти ветки уже достали!
– Я не Марго. Меня Марией зовут, точнее Майей.