определен рядовым в Кавказский отдельный корпус, в январе 1839 г. вышел в

отставку по болезни с позволением поселиться в имении брата в Эстляндской

губернии.

"Записки" Розена появились на немецком языке в Лейпциге в 1869 г.

Русское издание (Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1870) было подвергнуто

аресту и не поступило в продажу. Полный текст на русском языке впервые

появился в Лейпциге в 1870 г. без упоминания имени автора.

Эпизод о встрече с Жуковским в Кургане дополняет рассказ Н. И. Лорера.

Это еще один факт действенного гуманизма поэта. Положение Розена

осложнялось тем, что он сильно вывихнул ногу и ходил на костылях. В

"Дневнике" (запись от 6 июня 1837 г.) Жуковский отмечает: "У меня Розен. Его

изломанная нога. Необходимость съездить в Тобольск" (Дневники, с. 322). Об

этом же он пишет императрице (Изд. Ефремова, т. 6, с. 306). Хлопоты Жуковского

не остались без последствий: как замечает Розен, "приехал корпусный штаб-

доктор с предписанием от генерал-губернатора освидетельствовать меня" (Розен

А. Е. Указ. соч. С. 318). Последующее переселение на Кавказ Розен тоже

воспринял как благо, ибо оно давало возможность "вывезти из Сибири жену и

детей" (там же).

ИЗ "ЗАПИСОК ДЕКАБРИСТА"

(Стр. 306)

Розен А. Е. Записки декабриста / Изд. подгот. Г. А. Невелевым. Иркутск,

1984. С. 314--316.

1 Жена Розена -- дочь директора Царскосельского лицея В. Ф.

Малиновского, Анна Васильевна, последовавшая в 1830 г. за мужем в Сибирь,

вполне могла встречаться с Жуковским в Царском Селе.

2 "Ундина" Жуковского вышла отдельным изданием в начале 1837 г. Уже

в июне о ней писал из Вятки А. И. Герцен (см. письмо к Н. А. Захарьиной в наст.

изд.). Вероятно, ко времени прибытия Жуковского в Курган (6 июня 1837 г.) она

дошла и туда.

3 А. И. Одоевский в это время находился в ссылке в Тобольске.

Жуковский мог познакомиться со стихотворениями Одоевского по публикациям

их в "Литературной газете" и "Северных цветах" (1831; без автора). Публикацию

подготовили П. А. Вяземский и А. А. Дельвиг.

4 См. примеч. к "Запискам декабриста" Н. И. Лорера в наст. изд.

5 Ср. с "Дневниками" Жуковского: "Выезд мой из Тюмени был

несчастный. В толпе народа, стремившегося за в<еликим> к<нязем>, женщина

подвернулась под лошадей, и ее ушибло колесом. Я оставил ее на руках нашего

подлекаря; не знаю еще, что он скажет. Городничему дано 200 рублей для

леч<ения>. Но этого мало" (Дневники, с. 321, примеч. 2).

6 Об этом письме неизвестно. О ссыльных декабристах он постоянно

ходатайствовал перед имп. Александрой Федоровной. Подробнее см.: Дубровин,

с. 45--119.

M. Я. Диев

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ "БЛАГОДЕТЕЛИ МОИ И МОЕГО РОДА"

<...> Василий Андреевич Жуковский, известный поэт. Когда наследник

престола, цесаревич Александр Николаевич, 13 мая 1837 года, по прибытии в

Нерехту, проехал в собор, Василий Андреевич Жуковский, приняв мою историю

о Владыках новгородских1 от Константина Карлыча Бошняка, встретил на

квартире цесаревича и показал мою историю, сказав: "Каковы здесь сельские

священники!" По вызове меня цесаревичем в квартиру, когда его императорское

высочество изволил обедать, Василий Андреевич обласкал меня и потом при

представлении моем цесаревичу передал ему, что я на жалованье

законоучительское приобрел библиотеку, много рукописей. Он много

содействовал к тому, что тогда я был от его высочества награжден золотыми

часами. Во всю бытность цесаревича в квартире я находился около часа времени

безотлучным при Василии Андреевиче, который, выезжая из Нерехты, историю о

Владыках читал в коляске дорогою. <...>

Василий Андреевич с родным братом Константина Карловича,

Александром Карловичем Бошняком, обучался в Московском университете2 и по

своей бедности получал вспоможения от родной бабушки Бошняков, Марьи

Семеновны Аже3, которую по признательности во всю жизнь называл матерью.